Покой

— Они не ладят друг с другом. В смысле, совсем не ладят. В смысле, я точно знаю — Рон любит папу, и папа любит Рона, но они ни в чем не могут договориться, и папа такой тихий, а Рон всегда кричит. Вы же знаете, какой он. А потом мама злится на Рона за то, что он кричит, потому что она не хочет, чтобы соседи слышали, что мы ссоримся, а папа ссорится с ней из-за того, какими словами она называет Рона, и это приводит Рона в ярость, и он уходит очень злой, и иногда проходит неделя, прежде чем он возвращается. У него есть друзья, у которых свое жилье, и я думаю, иногда он остается с девушкой, которая занимается всяким. В смысле… не спрашивайте, чем именно.

— Не буду.

Ее правая рука продвигалась, хотя и очень медленно, к поясу юбки. Воспоминание о ночи с Лоис все еще было настолько сильным, что на мгновение мне показалось, будто она собирается вытащить оружие.

— Вы не пойдете в полицию?

Я решил ее проверить.

— Планировал пойти к людям, которые купили книги; в конце концов, это же их обманули. Мистер Блейн и библиотека — единственные, о ком я прямо сейчас знаю, но думаю, что смогу выяснить и некоторые другие имена.

Я не успел толком понять, что происходит, а она уже сбросила юбку — видимо, расстегнув пуговицу сбоку — и шагнула вперед, по-прежнему в оксфордах и коротких носках. На ней было то дешевое нижнее белье из вискозы, которое продавали девушкам, считающимся социально, хотя и не сексуально незрелыми; она проворно села мне на колени, скинув туфли со шнурками, которые остались завязанными.

— Пойми, мы можем заключить сделку. Ты не скажешь — и я не скажу.

Ее юные волосы так благоухали, как будто я спрятал лицо в ветвях цветущей яблони.

Позже она спросила, удивлен ли я, что это было не в первый раз. Я ответил, что нет.

— Я трижды занималась этим с мальчиком в школе. На самом деле с двумя.

Я предупредил ее о нескольких вещах.

— О, мы осторожны. В первый раз… Ну, понимаешь, надо напиться или что-то в этом роде. Или он должен заставить тебя… сорвать с себя одежду или как-то так. Только все было совсем иначе. Мы были — ну, понимаешь — в машине его отца на Кейв-роуд, и мне просто очень хотелось, поэтому я сказала: «Давай», и он снял с меня трусы, а потом он — ну, понимаешь — опозорился, и мне было так жаль его, он был так смущен. Так что через пару часов, когда он почувствовал себя лучше и все такое, мы все сделали.

— Тебе не следует об этом рассказывать. Испортишь себе репутацию.

— Ну так я и не расскажу. Ты не возражаешь, если я снова надену трусики? Хочу еще раз сходить в ванную и выпить стакан воды, если можно. Но ты никому не расскажешь — в смысле, ты же старик! Если не расскажешь о папе, не расскажешь и обо мне — в смысле, с чего бы? Беспокоиться надо о мальчиках, потому что они любят трепаться. Но они так часто врут, что никто им не верит, ага? И все-таки эти двое вели себя очень мило, слухов почти нет. Подожди минутку.

Она пошла в туалет и после паузы спросила:

— Можно принять душ?

— Разумеется.

К тому времени, как она снова вышла (в трусах, но прикрывая грудь влажным полотенцем), я уже оделся.

— Уходишь? — спросила она.

— Думаю, нам с твоим отцом надо поговорить.

На мгновение она испугалась.

— Обо мне?

— Насчет книг. Если он так волнуется, как ты говоришь, я должен дать ему понять, что никому не скажу. Мы можем просто сказать, что ты пришла и попросила меня не делать этого, а я подумал и согласился.

Она кивнула и через мгновение начала одеваться. Пока мы обходили здание, чтобы добраться до парковки, она спросила:

— Ты всегда держишь пистолет в кровати?

Какое-то мгновение я не знал, что ответить.

— Я его почувствовала. Когда лежала, положив голову тебе на плечо. Я искала подходящее место, чтобы положить руку — когда вот так лежишь, руку вечно некуда деть, — и сунула ее тебе под подушку. Пистолет маленький, но все-таки это оружие. Ты всегда спишь с оружием?

— Это автоматический пистолет двадцать пятого калибра. Нет, только пару недель; я, наверное, избавлюсь от него завтра.

— А как?

— Брошу в реку или в нижний ящик моего бюро.

И я уверен, что именно там находится мой бойскаутский нож — в нижнем ящике бюро в этой комнате, не более чем в восьми футах от того места, где я сижу. Я не собираюсь проверять. Если он там, я стану счастливее, чем сейчас; если его нет, мне придется начать поиски заново. Или, может быть, проверю — не уверен, что у меня хватит силы воли выйти из этой комнаты без него.

— У тебя такой серьезный вид. О чем ты думаешь?

— Ни о чем.