Покой

— Ну, я рассказывала тебе о себе. Знаешь, ты сказал, что у меня будет плохая репутация. В смысле, я много думала об этом — честное слово, размышляла. Я симпатичная девушка — в смысле, не первая красавица, я такой себя никогда не считала, но миленькая, — и поэтому у меня есть… эта штука, понимаешь? Которая тут, внизу. Я называю ее волшебным колечком. И это продлится примерно до тех пор, пока мне не исполнится сорок или сорок пять. Только если я не использую его, мои желания не исполняются — понимаешь? Например, я хотела, чтобы ты не рассказывал об отце, а ты собирался это сделать, поэтому я использовала волшебное колечко, и…

— Абракадабра.

— Да, абракадабра, мир перевернулся с ног на голову, и ты уже ничего такого делать не станешь. Но большинство людей — в смысле, девушек — используют колечко только для того, чтобы найти мужа и больше никогда не работать. Итак, они получают мужей, детей и так далее, и тому подобное. И всё. Я такого не хочу — честное слово, не хочу. Готовить жаркое и печеную картошку, резать салат, а после того, как он поест, мыть посуду и штопать носки — носки, господи боже! Да кому это вообще нужно?

Я спросил, чем же она хочет заниматься.

— Ну, для начала я осмотрюсь… Эй, куда ты едешь?

— В магазин твоего отца. Разве он не открыт сегодня вечером?

— Ему было так плохо — из-за тебя, — что он закрылся. Если хочешь поговорить с ним, придется поехать к нам домой. Поверни налево на углу и езжай по Браунинг-стрит. Итак… как я уже говорила, хочу осмотреться. В смысле… посмотри, например, на моего отца. Он родился далеко отсюда, в Европе, и уехал в Англию.

— Я не знал.

— Он сперва отправился в Англию. Потом уехал в Штаты и выучил новый язык, и занимался чем угодно — какое-то время он был, ты не поверишь, меховщиком в Нью-Йорке! В смысле… он многое повидал. Откуда мне знать, чем я хочу заниматься? Я хочу попутешествовать и все выяснить, и билетик у меня есть. Знаешь анекдот об иммигрантах? Один иммигрант пишет своему двоюродному брату: «Америка! Что за страна! Человек приезжает сюда ни с чем, без друзей, не говорит по-английски, ни слова не знает, связей не имеет — и в первый же день ест бесплатно в лучшем ресторане, поселяется в самом роскошном — говорю тебе, вылитый дворец! — отеле, и получает в подарок кучу денег и драгоценностей». Кузен не верит и пишет в ответ: «Это случилось с тобой?» — и иммигрант такой: «Не со мной, нет, а с моей сестрой». Ты знаешь, что мы вроде как евреи?

Я кивнул, хотя никогда не считал Аарона евреем.

— Мы теряем свою суть — вот что я об этом думаю. Честное слово, мы не евреи, а какие-то обмылки. Можно я на секундочку, а? — Она протянула руку и поправила зеркало заднего вида так, чтобы увидеть свое лицо. — Я не взяла с собой сумочку, и весь макияж сошел в твоем душе.

— Ты дошла до моего дома пешком?

— Приехала на автобусе. У меня в лифчике был жетон на обратную дорогу, но ты, вероятно, не увидел его, когда я раздевалась, потому что я сделала так, чтобы он не упал на пол. Я не похожа на еврейку, верно? На днях рассматривала себя. По-твоему, как я выгляжу?

— Как американка.

— Сбавь скорость — наш дом посередине следующего квартала, кирпичный, с розовыми кустами. Я считаю, что похожа на славянку. Так много чертовых поляков и русских смешалось с нами, что теперь мы — это они. Мы не ходим в храм, знаешь? Не питаемся кошерно и все такое прочее. Просто не едим свинину. Вот и все. Папа завтракает в ресторане, официантка спрашивает: «Сосиску?» — а папа такой: «Нет». Следующий дом, где в окне свет горит.

Миссис Голд (которая велела мне называть ее Салли) встретила нас в дверях. В ней было что-то птичье и что-то британское; думаю, она знала, зачем я пришел, но хотела сохранить иллюзию, что это не так.

— Мой сын Аарон работает на вас, не так ли? — спросила она. — Надеюсь, с ним все хорошо?

Я сказал, что Аарон работает со мной, а не на меня, и что мой визит не имеет к нему никакого отношения — я приехал повидаться с ее мужем по делу.

— Лу у себя в кабинете — я проверю, захочет ли он поговорить с вами.

Она быстро пошла прочь, держась очень прямо.

Шерри сказала:

— Я не думаю, что Рон вернулся домой, иначе мы бы его услышали.

— Уверен, Рон сам о себе позаботится.

— Да, но она тревожится. Послушай, я сейчас пойду спать, ей будет лучше, если меня не будет рядом. В вазе фрукты, и она принесет тебе чай, как только вернется, — она всегда так делает.

Шерри поднялась наверх, шурша юбкой и мелькая ногами, послала мне воздушный поцелуй с верхней части перил.

— Очень смело для девочки ее возраста, — сказала мать, возвращаясь.

Откуда-то над нашими головами:

— Да уж, смелее некуда!

— Иди спать! Смелее некуда. В этом есть что-то особенное, не так ли? Как старый боевой клич. Солдаты отказались от боевых кличей, а было бы интересно узнать, когда это случилось и почему. Знаете ли вы, что кричали воины Давида, когда атаковали филистимлян?

Я покачал головой.