Покуда над стихами плачут...

Перешитое, перелицованное,уцененное, удешевленное,второсортное, бракованное,пережаренное, недопеченное —я с большим трудом добывал его,надевал его, обувал его,ел за завтраком, за обедом,до победы, после победы.Я родился ладным и стройным,с голубым огнем из-под век,но железной десницей тронулмои плечи двадцатый век.Он обул меня в парусиновое,в ватно-стеганое одел.Лампой слабою, керосиновой,осветил, озарил мой удел.

На его бесчисленных курсах,заменяющих университет,приучился я к терпкому вкусуправды, вычитанной из газет.Мне близки, понятны до точкипопулярная красота,увертюра из радиоточкии в театре входные места.Если я из ватника вылези костюм завел выходной —значит, общий уровень выросприблизительно вместе со мной.Не желаю в беде или в счастье,не хочу ни в еде, ни в трудезабирать сверх положенной частиникогда.   Никак.

     Нигде.И когда по уму и по статине смогу обогнать весь народ,не хочу обгонять по зарплате,вылезать по доходам вперед.Словно старый консерв из запаса,запасённый для фронтовиков,я от всех передряг упасся —только чуть заржавел с боков.Вот иду я — сорокалетний,средний, может быть, —   нижесреднийпо своей, так сказать, красе.— Кто тут крайний?— Кто тут последний?Я желаю стоять, как все.

«Государи должны государить…»

Государи должны государить,государство должно есть и пить,и должно, если надо, ударить,и должно, если надо, убить.Понимаю, вхожу в положенье,и хотя я и трижды неправ,но как личное пораженьепринимаю списки расправ.

«Пристальность пытливую не пряча…»

Пристальность пытливую не пряча,с диким любопытством посмотрелна меня   угрюмый самострел.Посмотрел, словно решал задачу.Кто я — дознаватель, офицер?Что дознаю, как расследую?

Допущу его ходить по свету яили переправлю под прицел?Кто я — злейший враг иль первый другдля него, преступника, отверженца?То ли девять грамм ему отвешено,то ли обойдется вдруг?Говорит какие-то словаи в глаза мне смотрит,взгляд мой ловит,смотрит так, что в сердце ломити кружится голова.Говорю какие-то словаи гляжу совсем не так, как следует.Ни к чему мне страшные права:дознаваться или же расследовать.

«Я судил людей и знаю точно…»