Пол и характер

Кто в этом вопросе будет колебаться и настолько расширит понятие гениальности, что под него отчасти подойдут женщины, тот этим окончательно разрушит его понятие.

Если вообще есть возможность найти понятие гениальности во всей его строгости и неизменности, то необходимо, как я думаю, придерживаться тех определений, которые высказаны здесь. Как могут эти определения приписывать гениальность такому существу, которое лишено души?

Гениальность идентична глубине. И достаточно услышать – женщина и глубина, как подлежащее и сказуемое, чтобы почувствовать в этом какое-то противоречие. Поэтому женский гений есть соединение несоединимого, так как гениальность есть повышенная, высокоразвитая, вообще созданная мужественность. Гениальный человек заключает в себе все, а также и женщину, но сама женщина есть только часть вселенной, а часть не может быть целым; женственность не может включать в себе гениальности.

Негениальность женщины с последовательностью вытекает из того, что она не монада, а потому и не отражение вселенной[15].

Предыдущие главы этого труда говорят в пользу того, что женщина лишена души. Прежде всего третья глава доказала, что женщина живет генидами, мужчина – расчлененным содержанием; что женский пол ведет менее сознательную жизнь, чем мужской. Сознание есть одно из гносеологических понятий и единственное фундаментальное понятие психологии. Гносеологическое сознание и обладание непрерывным «я», трансцендентальный субъект и душа – понятия, взаимно заменяющие друг друга. «Я» существует в таком отношении, что оно само себя чувствует, познает себя в содержании своего мышления: всякое бытие есть сознание.

Но здесь нужно добавить одно очень важное пояснение к теории генид.

Расчлененное содержание сознания мужчины – не есть вид развитого оформленного сознания женщины, не есть актуальная форма того, что будто бы потенциально скрывается в сознании женщин; в нем уже с самого начала есть нечто качественно отличающееся. Психическое состояние мужчины уже в первой стадии гениды, которую оно упорно старается преодолеть, изъявляет склонность к специфичности понятий, и, быть может, всякое ощущение мужчины, в одной из своих очень ранних стадий развития, имеет стремление определиться понятием. Женщина же не имеет этого стремления как в своем восприятии, так и в своем мышлении. Принципы всякой специфичности понятий зиждутся на логических аксиомах, а эти последние не существуют для женщин. Так как мышление женщины есть не что иное, как своеобразное внушение, то самым выдающимся свойством женщины остается вкус. Вкус – это исключительная принадлежность женщины, и в развитии его она может достигнуть известной степени совершенства. Вкус требует, чтобы внимание сосредоточилось на самой поверхности предмета: он никогда не останавливается на деталях и направляется исключительно на целое в его однообразии.

Когда женщина «понимает» мужчину (о возможности или невозможности такого понимания речь впереди), то она следует за тем, что он развивает перед ней, так сказать, своим вкусом, как ни безвкусно это выражение.

Так как при этом ей недоступна точная определенность понятий, то она вполне довольствуется тем, что сказанное вызывает у нее ряд шатких аналогий, и пребывает в уверенности, что поняла все.

Это различие в мышлении мужчины и женщины нельзя объяснить себе тем, что оба ряда этого мышления находятся на различных линиях, мышление мужчины находится на линии, несколько удаленной от линии женского мышления.

Это два совершенно различных рода, имеющих один и тот же объект: один мужской, находящийся в понятиях, другой женский, находящийся вне понятий.

Когда в своих (часто бессознательных) стремлениях женщина сталкивается с заблуждением, она теряет всякую способность критики, теряет контроль над реальностью.

Это объясняет то, что многие женщины твердо убеждены, что им отовсюду угрожает любовная атака; этим же объясняются частые галлюцинации чувства осязания у женщин, которые представляют из себя нечто настолько реальное, что мужчины не могут понять этих галлюцинаций. Ибо фантазия мужчины есть фантазия художника и мыслителя и, следовательно, есть высшая истина; фантазия же женщины – заблуждение и ложь.

В основе всего этого, что можно назвать суждением, лежит идея истины. Суждение есть форма всякого познания, а мышление есть процесс составления суждений. Закон достаточного основания является законом суждений, точно так же как законы тождества и противоречия являются законами понятия (как нормы сущности). Как было сказано, женщина не признает закона достаточного основания. Всякое мышление сводит многообразие к единству. Закон достаточного основания создает зависимость правильности суждения от логической основы познания. В этом законе заложена идея функции единства нашего мышления вопреки многообразию; остальные же три логические аксиомы выражают собой бытие этого единства без отношения к многообразию явлений.