Полет сквозь годы

Читатель, возможно, поинтересуется, зачем и почему советский летчик был направлен в Персию на работу линейным пилотом в германское акционерное общество «Юнкерс». Поэтому объясню.

Смешанная русско-германская авиационная компания «Дерулюфт» обслуживала воздушную линию Москва — Берлин. Магистраль южного направления Москва — Харьков — Ростов — Минводы — Баку обслуживало общество «Укрвоздухпуть».

Фирма «Юнкерс» в свою очередь имела в Персии концессию на все воздушные перевозки и была заинтересована в том, чтобы, соединив трассой Тегеран и Баку, замкнуть круговую воздушную линию Берлин — Москва — Баку — Тегеран — Багдад — Каир — Рим — Париж — Берлин. Наше правительство возражало против полетов немецких экипажей над районом Баку. Поэтому фирма «Юнкерс» пошла на соглашение с советской стороной, обязавшись взять к себе на службу русского летчика и русского бортмеханика, которые только одни обслуживали бы линию Тегеран — Баку.

Вот почему я и попал в Персию.

В Баку встретился с бортмехаником Тоскуевым, и, сев на пароход, мы отправились в Пехлеви. Персия поразила нас чрезвычайно живописным видом. Только что выпал снег. Лимонные и апельсиновые деревья, покрытые массой спелых плодов, стояли в белом одеянии.

Из Пехлеви в Тегеран ехали в нанятом фордике. Не стану утомлять читателя описанием нашего путешествия, скажу только, что дорога через Рутбарское ущелье и вдоль горного хребта оказалась настолько же живописной, насколько и утомительной. Из-за узости шоссе, невероятных поворотов и подъемов, коротких остановок, а также из-за особой лихости персидских шоферов уснуть в этом долгом, двухдневном пути было совершенно невозможно. Прибыв наконец в Тегеран и оказавшись в номере гостиницы, мы проспали, кажется, более суток.

Отдохнув, побрившись и почистившись, явились в контору «Юнкерса», находившуюся на главной улице Тегерана Лялезар.

Нас приняли директора: технический — Вайль и коммерческий — Эттель. Весь штат конторы «Юнкерса», кроме двух упомянутых директоров, состоял из переводчика Ауэрбаха, начальника техчасти Кестнера, одного бухгалтера, двух машинисток и одного сторожа.

Оба директора встретили нас хотя и любезно, но с холодком. Мое дело было оформлено, и я подписал договор в тот же день. Оформление Тоскуева неожиданно затянулось, начались переговоры между немцами и нашим полпредом товарищем Логановским. Фирма не соглашалась оформлять Тоскуева только потому, что он совершенно не знал немецкого языка.

Летчиков у конторы, когда мы приехали, было двое: Мосбахер и Ютербок. Третий летчик — Вассертайль погиб незадолго до моего приезда.

Помимо обслуживания воздушных пассажиров, фирма «Юнкерс» занималась в Тегеране и другими коммерческими операциями: вела дела по канализационным установкам, по доставке и оборудованию мельничных агрегатов и т. д.

Основные регулярные линии пролегали по маршрутам: Тегеран — Баку, Тегеран — Мешхед, Тегеран — Исфаган — Бушир, Тегеран — Хамадан — Керманшах — Каср-И-Ширин и Тегеран — Тебриз. Довольно часто совершались также заказные полеты по требуемым маршрутам.

Пока шли переговоры относительно моего бортмеханика, мне якобы временно был дан немецкий бортмеханик Руппель. Нас с Руппелем в Баку не пускали, и я в течение двух месяцев летал на всех других линиях. Летать приходилось много: в месяц мы налетывали до 100–120 часов. Связи между аэродромами не было никакой, сводок погоды мы не имели. Аэродромы часто оставляли желать много лучшего; некоторые из них располагались на высоте 2500–3000 метров, что из-за разреженной атмосферы очень затрудняло и посадку, и взлет. Например, на аэродром Каср-И-Ширин надо было попадать, планируя через пропасть с точностью до одного метра. Касаться земли следовало в самом начале летного поля, так как малейшая ошибка при подходе создавала угрозу столкновения с отвесной скалой на противоположном конце аэродрома. Взлет и посадка были возможны здесь только в двух противоположных направлениях. А в Буруджире аэродром был настолько мягок, что, рискуя каждый раз при посадке капотировать, я производил взлет только по своей колее. В гористой местности — а она преобладала — полеты проходили на высоте 4000 метров и выше и почти всегда сопровождались сильнейшими болтанками, так что длительное пребывание в воздухе было очень утомительным. Немцы оплачивали нам километровые в Персии в двойном размере (по сравнению с оплатой на европейских линиях), но от этого летать не становилось легче.

Только через два месяца, когда переговоры не дали положительного результата и Тоскуеву пришлось возвращаться домой, я первый раз прилетел в Баку, чтобы встретить там жену с дочуркой. Трудно передать чувство радости после столь долгой, как мне тогда казалось, разлуки с Родиной. Прилетев в Баку поздно вечером и подрулив к ангару, я подошел к нашему часовому, обнял его, как родного, и расцеловал. Юноша растерялся, но, когда я объяснил, что давно не был на Родине, понял меня... Через день мы всей семьей улетели обратно в Тегеран.