Полет сквозь годы

Всю свою жизнь я очень любил искусство, особенно оперное, и, когда вижу, как пыжится из последних сил артист, которому давным-давно пора быть на отдыхе, мне становится не по себе: жалкое это и неприятное зрелище. Не хотелось и самому попадать в такое положение.

Я решил принять предложение.

Первыми летчиками-испытателями, ушедшими по приказу министра на пенсию, были: И. И. Калиншин, В. В. Карпов, И. С. Баранов, В. А. Матвеев, Б. Н. Кудрин, А. И. Жуков, Я. А. Пауль, Л. А. Юнгмейстер и я. Но все-таки бросить дело своей жизни сразу, в один прием, не смог. Уже после назначения пенсии продолжал летать в ЛИБе, прислушиваясь по временам к сердчишку, однажды схваченному приступом стенокардии.

Как-то встретил меня на аэродроме Леонид Михайлович Максимов. Летчик-испытатель в прошлом, он работал в то время заместителем начальника Управления летной службы нашего министерства по кадрам.

— Все трубишь, Алексей Константинович? — спросил Максимов.

— Помаленьку.

— Да ведь так помаленьку, ты, пожалуй, еще столько же накатаешь! А? Ведь я тебя, знаешь, с каких времен помню? С Белева... Вот тебе и «да ну!» Я же белевский.

Помню, как ты четырьмя своими Георгиями брякал, прогуливаясь, а мы, мальчишки, все тебя смотреть бегали...

Разговор с Максимовым и натолкнул меня на мысль о последнем, прощальном полете с посещением Белева — полете, рассказом о котором я и начал свои воспоминания...

Эпилог

От нашей большой и дружной семьи осталось в живых четверо.

Брат Василий — хирург, доктор медицинских наук, профессор мединститута; брат Сергей — доктор технических наук, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии; брат Лев — подполковник в отставке, до сих пор работающий по своей специальности, и, наконец, я, их старший брат...

Откровенно говоря, бывают минуты, когда грустно становится при мысли, что пришлось бросить свою любимую профессию именно тогда, когда долгими и трудными годами приобрел наибольший опыт и знания. Но что же сделаешь, такова жизнь... Утешение в том, что не зря, как у нас говорят, небо коптил.

В заветной семейной шкатулке, упомянутой в самом начале моего повествования, среди документов и реликвий, связанных с прошлым, мне, пожалуй, больше всего дороги летная книжка и свидетельство летчика-испытателя 1-го класса Министерства авиапромышленности за № 1, куда вклеены приказы министров, отметивших в свое время благодарностью мою 30– и 35-летнюю непрерывную летную службу. За десятилетия, которым посвящен настоящий рассказ, я провел в небе свыше 10000 часов, налетал на 97 различных типах машин свыше двух миллионов километров, испытал более 3000 боевых самолетов. И когда приходится иной раз видеть в вышине современный могучий красавец корабль, сердце начинает биться чаще, и при мысли, что и мой, быть может, небольшой, скромный труд есть в этом прекрасном полете, в душе рождается чувство гордости...

Дорогой мой читатель! Я подошел, как говорят спортсмены, к финишу.

Отсутствие литературного опыта помешало мне полно, красочно и художественно передать многие знаменательные события, участником и очевидцем которых мне посчастливилось быть. Но если молодые люди сумеют извлечь из этих рассказов хотя бы небольшую для себя пользу, если помогут им уроки моего опыта, — я буду считать, что цели своей достиг. 

...Прошлое далеко позади; но бывают дни, когда вдруг какая-то непонятная сила заставляет меня одеться и выйти из дому; медленно-медленно дохожу я до угла Глазовского переулка и заглядываю направо, на улицу Веснина, бывший Денежный переулок, где стоит наш дом. Он сохранился, его не тронуло время, пощадили вражеские бомбы...

Я медленно подхожу к нашему былому жилью, останавливаюсь на противоположной стороне. Боязно поднять глаза и взглянуть на окна четвертого этажа. Мне кажется, что вот появится сейчас в крайнем окне темная кудрявая головка нашей общей маленькой любимицы — моей дочурки, и сейчас же над ней склонится седая голова моей матери, которая поспешит снять девочку с подоконника. То вдруг почудится трио Мендельсона, которое любила исполнять сестра Соня вместе с Васей и его товарищем, то возникают образы далекого прошлого — бабушка Арина Алексеевна, Евфросиния Романовна; Вадик, сын Гриши, десятиклассник, павший смертью храбрых в боях за Родину. Да когда же они ушли от нас? Ведь совсем еще недавно... И я покидаю улицу.

С молодых лет, сначала сердцем, а затем и головой, выбрал я нелегкую дорогу в жизни и пошел по ней, все более и более проникаясь правдой великой борьбы за переустройство жизни. Я был не один. Рядом, плечом к плечу ко мне и крепко взявшись за руки, шли братья, друзья, товарищи и соратники по дням и годам незабываемых свершений во имя процветания советского Отечества. Я шел, возможно, не всегда идеально прямо, но только вперед; иногда спотыкался, но все же продолжал идти вперед. Неизменной опорой и счастьем были для меня слова Владимира Ильича, из которых я понял, что стою на верном пути и что он поверил моей честности.

На моих глазах прошли главнейшие события авиационной жизни нынешнего века.