Полевой агент

«Что ж, приятно познакомиться, Дмитрий».

Мы пожимаем друг другу руки. У Дмитрия сыро и

мой должен быть. Я разговариваю с живым сыном того самого Аркадия, который в тот самый день, когда я официально завербовал его, слепо поклялся мне, что никогда не приведет ребенка в этот паршивый, гнилой мир. Димитрий усыновлен? Или Аркадий всегда прятал сына и стыдился рисковать его будущей жизнью, шпионя в нашу пользу? За стойкой девушка в черном костюме предлагает мне ключ от номера с прикрепленным к нему латунным носорогом, но Дмитрий на показном английском говорит ей: «Мой гость вернется позже», а затем ведет меня обратно по золотому ковру к «Мерседесу». трек и приглашает меня на пассажирское сиденье.

«Мой отец просит вас быть незаметным», - говорит он.

За нами следует вторая машина. Я когда-либо видел только его фары. Обещаю быть незаметным.

*

Мы ехали в гору тридцать шесть минут по четырехколесным часам «мерседеса». Дорога снова была крутой и извилистой. Пройдет некоторое время, прежде чем Дмитрий начнет меня расспрашивать.

«Сэр, вы знаете моего отца много лет».

«Да, довольно много».

«Был ли он тогда в органах?» - Русская организация, спецслужбы.

Я смеюсь. «Все, что я когда-либо знал, это был дипломат, любивший свою игру в бадминтон».

'А ты? В это время?'

«Я тоже был дипломатом. С коммерческой стороны ».

«Это было в Триесте?»

«И в других местах. Везде, где мы могли бы встретиться и найти суд ».

«Но вы много лет не играете с ним в бадминтон?»

«Нет. Я не.'

«А теперь вы вместе ведете бизнес. Вы оба бизнесмены ».

«Но это довольно конфиденциальная информация, Дмитрий», - предупреждаю я его, когда мне становится понятна форма прикрытия Аркадия, написанного его сыном. Я спрашиваю его, что он делает со своей жизнью.

«Скоро я поступлю в Стэнфордский университет в Калифорнии».

"Чтобы изучить что?"

«Я буду морским биологом. Я уже изучал этот предмет в Московском государстве, тоже в Безансоне ».

"А до этого?"

«Мой отец хотел, чтобы я поступил в Итонский колледж, но его не устраивали меры безопасности. Поэтому я ходил в гимназию в Швейцарии, где безопасность была более удобной. Вы необычный человек, мистер Холлидей.

'Почему это?'

«Мой отец очень тебя уважает. Это ненормально. Еще он говорит, что вы прекрасно говорите по-русски, но вы мне этого не рассказываете ».

«Но это потому, что ты хочешь попрактиковаться в английском, Дмитрий!» - игриво настаиваю я и вижу Штефф в очках, едущую рядом со мной на подъемнике.

*

Мы остановились на блокпосту по дороге. Двое мужчин машут нам рукой, осматривают нас, затем кивают. Пушки не видно. Русские Карловы Вары - законопослушные граждане. Оружие не попадает в поле зрения. Мы подъезжаем к паре каменных ворот в стиле югендстиль времен Имперских Габсбургов. Включаются огни посторонних, камеры смотрят на нас, когда двое других мужчин появляются из сторожки, светят нам ненужными факелами и снова махают нам рукой.

«Ты хорошо защищен», - говорю я Дмитрию.

«К сожалению, это тоже необходимо», - отвечает он. «Мой отец любит мир, но такая любовь не всегда возвращается».

Слева и справа в деревья продета высокая проволочная ограда. Ослепленный олень преграждает нам путь. Дмитрий ухает, и он прыгает в темноту. Впереди вырисовывается вилла с башенкой, отчасти охотничий домик, отчасти баварский вокзал. В его незашторенных окнах первого этажа приходят и уходят величественные люди. Но Димитрий не едет к вилле. Он свернул на лесную тропу. Мы проезжаем хижины рабочих и попадаем в мощеный двор с конюшнями с одной стороны и сараем без окон из почерневшей обшивки с другой. Он подъезжает, тянется ко мне и толкает мою дверь.

«Приятной игры, мистер Холлидей».

Он уезжает. Я стою один в центре двора. Над верхушками деревьев появляется полумесяц. В его сиянии я различаю двух мужчин, стоящих перед закрытой дверью сарая. Дверь открывается изнутри. Мощный луч факела на мгновение оставляет меня невидимым, когда тихий русский голос с грузинской интонацией взывает ко мне из темноты:

«Ты собираешься прийти и поиграть, или мне придется выбивать из тебя все дерьмо?»

Я шагаю вперед. Двое мужчин вежливо улыбаются и расстаются, чтобы пропустить меня. Дверь за мной закрывается. Я один в белом коридоре. Впереди вторая открытая дверь ведет на площадку для бадминтона AstroTurfed. Передо мной стоит элегантная компактная фигура моего шестидесятилетнего бывшего агента Аркадия, кодовое имя WOODPECKER, в спортивном костюме. Маленькие ступни осторожно расставлены, руки наполовину подняты для боя. Небольшой наклон вперед моряка или бойца. Коротко остриженные седые волосы, только меньше. Тот же недоверчивый взгляд и сжатая челюсть, боль глубже. Та же натянутая улыбка, не более читаемая, чем той ночью, когда много лет назад я подошел к нему на консульской коктейльной вечеринке в Триесте и вызвал его на игру в бадминтон.