Поляков

Рассказывали также о заграничной истории — о том, как советская делегация приехала подписывать очередной контракт. Визит совпал ещё и с Рождеством, и, как это бывает, фирма преподнесла своим гостям сувениры. И вот В. Н. Поляков обнаружил в своём номере коробку с этими подарками — по-видимому, это был стандартный набор подарков, отнюдь не бриллиантовые колье. Может, бутылка вина, письменный прибор… Тут же спросил, что это. Ему объяснили. И Поляков приказал немедленно сдать эти подарки обратно, приговаривая, что, пока не построен завод, никакие подарки неуместны. И конечно, вызвал понятные чувства у членов делегации и недоумение, смешанное с обидой, — у принимающей стороны.

А в его уже министерский период как-то накануне Восьмого марта на Кузнецком Мосту проходила оперативка, и оказалось, что один из докладчиков не владеет информацией.

Министр тут же перенёс совещание на завтра, и тогда один из участников недовольно заметил:

— Но так ведь завтра праздник.

— Какой? — сразу же спросил Поляков.

— Женский день.

Комнату, как ватным одеялом, накрыла десятисекундная пауза.

— А вы какое отношение к нему имеете?

И жизнь пошла своим чередом — по-поляковски…

Есть ли этому объяснение? Да, есть: и воспитание определённого рода, и характер, и обстоятельства. Вредил ли такой подход делу? Наверное, вредил.

Скорее всего, даже наверняка, дипломатией можно было решить вопросы быстрее. Но Виктор Поляков был человеком своего времени — и в определённый период, да ещё при его авторитете это срабатывало.

Однако перенос самоотверженности (в буквальном смысле этого слова) с одного человека на целые общественные структуры даётся трудно.

Как-то я спросил у его жены, не осталось ли каких-нибудь писем Виктора Николаевича. Ведь личные письма могут объяснить многое.

— Вы не понимаете, — ответила она и замолчала на несколько секунд. За окном истошно закричала автомобильная сигнализация — примета нового времени. — Вы не понимаете, о ком мы говорим, — продолжила, наконец, она. — Он не писал писем. Иногда он присылал мне записочки на крохотных кусочках бумаги с приглашением в театр. Просто тогда не было телефонов, да мы и не привыкли по ним звонить. А потом я звонила сама, да и то часто секретарю, чтобы не отрывать Виктора Николаевича от дела.

— И из Тольятти не писал? — спросил я с недоверием.

Она засмеялась:

— Не звонил и не писал никогда. Никаких открыток! У него были секретари, которым я звонила сама, они были в курсе и сообщали мне, что происходит. Никаких сантиментов такого рода у нас не было.

Действительно, Поляков строго дозировал свои слова. Башинджагян, вспоминая о привычках своего руководителя, заметил: «Я, кстати, пытался следовать правилу, что говорить надо меньше, чем тебе хочется, хотя, каюсь, это удавалось далеко не всегда. Поляков в этом мог служить примером.

Предельные сухость и лаконизм в обращении позволяли ему мастерски исключать из разговора всё, что не связано непосредственно с обсуждаемой темой, и таким образом максимально уплотнить деловое время. Без улыбок, шуток, отвлечений на любую побочную тему. Это было качество, присущее только ему и доведённое до абсолютного совершенства»^{146}.

История промышленности знает много различных стратегией. Руководители компаний бывали жёсткими диктаторами или «своими в доску» атаманами. Одни рассчитывали свой образ с помощью дорогостоящих специалистов по рекламе и знаменитых психологов, другие не задумывались об этом никогда.

Виктор Николаевич Поляков был своего рода административным гением, управленцем высокого класса, сформировавшимся в то время, когда полная самоотдача на производстве была нормой. Однако он платил за это высокую цену, на которую решится не всякий руководитель — и в СССР, и в современной России, и за рубежом.

Ли Якокка в своей «Карьере менеджера» писал: «Кое-кто считает, что чем выше стоишь на служебной лестнице в корпорации, тем больше приходится пренебрегать семьёй. Ни в коем случае! В действительности как раз люди, занимающие руководящие посты, располагают свободой распоряжаться своим временем и возможностью уделять достаточно внимания своим жёнам и детям.

Тем не менее мне приходилось встречать много менеджеров, пренебрегавших своими семьями, и это всегда вызывало у меня досаду. После того как молодой сотрудник внезапно умер за своим служебным столом, Макнамара, тогдашний президент компании «Форд», издал распоряжение, гласившее: «Требую от всех покидать служебное помещение не позднее девяти часов вечера». Сам по себе факт, что пришлось издавать распоряжение, показывает наличие искажённых представлений о нормальном образе жизни.

Нельзя превращать корпорацию в исправительно-трудовой лагерь. Усердный труд очень важен. Но нужно также уделять время отдыху и развлечениям, встречам с детьми на игровых площадках или совместному с ними плаванию в бассейне. Если вы не делаете этого, пока дети ещё малы, потом уже невозможно наверстать упущенное».