Полярные байки

Количество разных национальностей, собранных в одном месте, было удивительным. Я знал женщину, у которой трое детей имели трех разных отцов. Каждый ребенок был наделен фамилией и национальностью своего папы. Поэтому у украинской матери один был эстонцем, второй татарином, а третий – армянином. Любимый Сталиным «национальный вопрос» получил свое развитие по гениально предвиденному пути. Классные журналы, в которых тогда было принято записывать национальности учеников, походили на регистрационные книги ВДНХ. Это развитие я ощутил на себе: еще двадцать лет назад, когда я пошел в первый класс в школу, расположенную в родовом доме Г. Е. Распутина, в моем классном журнале было всего несколько национальностей. И, когда против моей фамилии написали «еврей», неделю вся школа приходила смотреть на это необычное слово. Такое сочетание букв в печатном виде многим ранее видеть не приходилось, поскольку официально подразумевалось, что евреев, как и секса, в советской действительности не было. А всего двадцать лет спустя уже никто ничему в этом смысле не удивлялся.

В 1974 году наш начальник экспедиции Гиршгорн на торжественном докладе 7 ноября сообщил, что в экспедиции работают представители многих национальностей и перечислил все. На что в полном молчании зала Анатолий Яковлевич Плюхин мрачно заметил: «Негра только не хватает. Чтобы работал». До негров НКВД действительно почему-то не добрался. Что, вероятно, негативно могло сказаться на плановом повышении производительности труда.

История, о которой я рассказываю, относится к 1980 году. Межнациональной вражды у нас не было. По крайней мере, к тому времени за двенадцать лет работы на Севере никаких признаков антисемитизма я не заметил. Были, конечно, упоминания о национальности оппонента во время локальных стычек, но примерно так, как упрекают в жарких спорах в рыжеволосости, малом или большом росте, заикании или других биологических особенностях.

Например, подрались из-за девицы на какой-то пьянке два моих друга: русский и чеченец. Нормально так месили друг друга, оба здоровые спортсмены, Иса еще и мастер спорта по борьбе. Но в какой-то момент он схватил доску и начал ею размахивать. Тут русский допустил очевидную бестактность:

– Ах ты сука черножопая!

Их быстро разняли, усадили за стол, девица куда-то смылась. У чеченца спрашивают, зачем доску схватил в честной борьбе.

– Сам не знаю, как получилось, автоматически. Когда нас в детстве в Караганду выслали, привык в драках хвататься за что попало.

Принято. Причина понятная. У русского спрашивают: что за дела? Зачем такие оскорбления?

– Так удивился я очень этому вероломству.

– Значит, сидело это в тебе, в экстремальной ситуации и вылезло?

– Да ничего не сидело. Как я его должен был обозвать – «сука черноволосая»? Был бы хоть кудрявый, а так чем больнее задеть?

И опять принято. Ясно, что национального вопроса тут нет.

Похожим образом развивалась и главная история, к которой я никак не подступлюсь. Меня назначили начальником вертолетной партии. Это значит, что сейсмическое оборудование мы расставляли по тундре не зимой на вездеходах и тракторах, а летом при помощи вертолетов. У нас базировалось три вертолета Ми-4 с экипажами из Ярославля. По вечерам, после тяжелой работы, сотен взлетов и посадок, ребята неплохо поддавали и успокаивали меня утверждениями, будто они лучшие летчики в мире. Я им легко верил, потому что летали они классно. К примеру, возвращаемся мы порожняком с работы. Я сплю на боковых сидениях, вдруг вертолет глохнет и стремительно проваливается. Метров за триста от земли снова запускается двигатель и полет продолжается. Так до станции назначения повторяется раза три-четыре. На земле, из последних сил стараясь изобразить равнодушие, задаю вопрос. «Бензин с песком», – отвечают. Так они пытаются заставить меня почистить топливную емкость. Иногда помогало. Или решаю я прихвастнуть перед соседями и использовать права пилотов на подбор места посадки. Садимся мы вечером в колодец между домами в нашем геофизическом поселке. Вернее, присаживаемся; винты молотят, я не спеша выхожу, машу им как личному шоферу, вертолет улетает. Все мои друзья-геофизики прилипли к окнам: очень эффектное прибытие домой. Но соседи меня быстро убеждают этот трюк не повторять: сохнувшее на веревках около домов белье пришлось перестирывать, что их женам очень не понравилось. Ну, про то, что в тундре они на любую твердую кочку могли поставить колесо вертолета для удобства разгрузки и так висеть сколько надо, я уже не говорю.