Полярный круг

— Александру Петровну! — солидным голосом попросил он и, услышав в трубке голос дочери, заговорил совсем по-другому, тепло: — Шурочка, вот тут письмо от нашего северянина… Да, от Алеши. Женился, как и предполагали, по всем статьям, получил в приданое оленье стадо, и вот теперь едет со всеми своими родичами в свадебное путешествие в Ленинград! Представляешь? Прямо феодал какой-то! А? Скотовод, свадебное путешествие… Ума не приложу, что делать!

— Как что делать? — взволнованно ответила Шура. — Готовиться к встрече.

— А как насчет стада? — спросил Петр Тимофеевич. — Судя по письму, это дело серьезное.

— Но ведь на Чукотке давно нет феодалов! — сказала Александра Петровна.

— Кто знает, — с сомнением произнес Петр Тимофеевич. — Читал я книжку о том, как владельцы стад умело скрываются в необъятной тундре. Может, тот наш новый родич из таких? А? Хотя Алеша пишет, что он даже в университете учился. И притом здесь, в Ленинграде. Ну, запутал меня сынок.

— Так они едут? — озабоченно спросила Шура.

— Вот письмо шло неделю, наверное, столько же времени они уже в дороге, — ответил Петр Тимофеевич.

— Они вот-вот нагрянут! — возбужденно сказала Шура.

— В том-то и дело, — простонал Петр Тимофеевич. — Не знаю, как и быть. Надо сообщить маме, а мне ехать уже нет времени — завтра на работу.

— Дай телеграмму, — уже спокойно посоветовала Шура. — Жди дома, я через два часа освобожусь, приеду с Виталиком.

Виталиком она называла мужа, ординатора клиники Первого медицинского института, Виталия Феофановича, человека пунктуального, аккуратного. Всем был хорош зять, но одно не нравилось в нем Петру Тимофеевичу: носил жиденькую бородку. Как-то Петр Тимофеевич это в деликатной форме выразил Шуре, сказав, что в таком виде Виталий Феофанович напоминает левого эсера. Шура обиделась и почти официально заявила, что дед Виталия Феофановича старый большевик, бравший Главный телеграф в Петрограде в 1917 году…

Петр Тимофеевич, успокоенный тем, что на помощь приедет дочь, прошелся по комнатам, мысленно распределяя, куда кого поместить. Алексея с женой, естественно, в ту комнату, где и жил сын, а родителей невестки в бывшую Шурину, благо там тахта широкая, двуспальная. А то можно и свою спальню отдать. Надо будет цветов купить, украсить комнаты, да и вообще прибраться. Потом позаботиться об угощении.

Это важно. Непривычная пища может надолго испортить настроение человеку. Ну, наверное, надо побольше овощей. Витамины еще никому не вредили. Мяса хорошего надо достать. На рынок съездить. Можно Виталия Феофановича попросить — у него «запорожец».

Ну, что еще?

Петр Тимофеевич сел в кресло и снова перечитал письмо. Конечно, у него нет предрассудков. Что чукча, что украинец, что узбек, что русский — для него все люди равны во всем мире. И все-таки. Даже не в том дело, что Маюнна и ее родители люди другого племени. Место уж больно далекое, климат другой, и образ жизни, видно, не очень похожий на городской. Даже когда современный деревенский житель попадает в Ленинград, первое время ему, разумеется, непривычно, и это вполне естественно.

Наверное, самое главное — чтобы новые родичи чувствовали себя так, словно приехали в свой родной дом. Ведь это так и есть — теперь это их родной дом.

Может быть, им здесь покажется слишком жарко после холодной Чукотки? Вентилятор электрический можно купить им в комнату, да окна держать открытыми, сделать в холодильнике лед… Но не делать же из квартиры ярангу! Да, задал задачу Алексей! Спасибо, сынок! Конечно, проще было бы, если бы Алексей женился на русской или на девушке из Средней Азии. Все-таки ближе к Ленинграду, да и есть что почитать про эти народы. А вот Чукотка… Что-то читал. Только давно. И про старую жизнь, когда в тундре хозяйничали купцы да богатые оленеводы. Попадались книги и статьи в газетах и про то, что нынче тот край — край золота и других ценных полезных ископаемых…

Петр Тимофеевич пошел в комнату сына, достал с книжной полки две энциклопедии — Детскую и Большую советскую со статьями о Чукотке и положил на журнальный столик. Потом еще порылся и обнаружил книгу Тихона Семушкина «Чукотка», роман Николая Шундика «Быстроногий олень». Было что почитать. Сложив книги стопкой, Петр Тимофеевич почувствовал облегчение.

Раздался звонок в дверь.

Шура была озабочена, деловита. Впрочем, она всегда была такая. Виталий Феофанович, как всегда, невозмутим. Он пожал руку тестю, блеснув синеватыми стеклами каких-то особых очков.

— Дал телеграмму маме? — торопливо спросила Шура.

— Пока нет, вот жду тебя, — ответил Петр Тимофеевич.

— Ну, папа, ведь они могут явиться в любой час!

Шура решительно подошла к телефону и набрала номер почты. Пока она давала телеграмму, Виталий Феофанович листал книги на журнальном столике.

— Вооружаетесь? — спросил он тестя.

— Надо же иметь хоть какое-то представление, — ответил Петр Тимофеевич.

— А что он будет делать с оленями? — спросил Виталий Феофанович с присущей ему серьезностью.

— Приедет — скажет, — уклончиво ответил Петр Тимофеевич.