Полёт японского журавля. Я русский

– Все предположения подтвердились, Миша. Поэтому выход из группы запрещаю, по крайней мере, на перовое время. От группы ни на шаг. Мы прорабатываем этот механизм, но тебе рекомендовано не спешить. За Ли Вея не волнуйся, он знает как себя вести, а с тобой могут произойти непредвиденные вещи. Ты всё понял? Только в группе.

Михаил долгое время молчал, соображая, что ответить.

– Это приказ?

– Да, это приказ.

– Я всё понял, – произнёс Михаил и положил трубку. Он понимал, что нарушение прямого указания может действительно повлечь непредсказуемое развитие операции, но решил, как советовал Вязов, не бежать впереди лошади, и действовать по ситуации.

В Пекинском аэропорту Наньюань у них проверили документы, сверяя фамилии списком. Работники были предельно вежливы и доброжелательны и буквально светились улыбками. Ни что не говорило, о злом умысле и, тем более, о заговоре против России. Но помня о пропавших связных, Михаил уже не верил этим улыбкам, хотя сам при этом улыбался ещё шире и искренней, словно это был не ритуал приветствия, а соревнование по растягиванию рта. В гостинице им объявили о культурных мероприятиях, которые начинались со знакомства с городом. Это было на руку, поскольку окунаться в незнакомый город было страшно, и Михаил решил использовать время для обдумывания плана своих действий. Он ещё не был уверен в том, что нарушит приказ Вязова, но чётко осознавал, что обязан как можно скорее связаться с Ли Веем, это было главным. Они посетили императорский дворец, потом всех сытно накормили в столовой для политработников, куда пропускали по особым пропускам, но их группа снова прошла одним списком. Вечером им объявили, что на следующий день в качестве культурной программы их повезут куда-то на юг, и в Пекин они вернуться лишь через несколько дней. Поняв, что надо действовать, Михаил проглотил таблетку, которая следующим утром вызвала неприятную сыпь. Врач, находящийся в группе, определил, что это связано с переменой климата, и посоветовал вернуться в Советский Союз, пока не дошло до осложнений. Михаил естественно согласился. Тем же вечером, получив рекомендации от китайского сопровождающего, он отправился самостоятельно в аэропорт. Ему стоило больших трудов убедить служку в том, что он справится с этой задачей, в конце концов тот согласился. Убедившись по дороге, что за ним никто не следит, Михаил отправился искать Ли Вея. Теперь он понимал, что шансов вернуться в группу у него практически нет, и если его отсутствие будет продолжаться больше суток, то тогда он окажется вне закона. Но отступать было поздно.

Пекин оказался вытянутым с севера на юг малоэтажным городом. Его центральная улица, разрезанная двумя полосами трамвайных линий, тянулась через весь город на многие километры. Сидя в повозке, Михаил вспоминал своё прошлое в Порт Артуре, когда ему приходилось наматывать по городу с утра и до позднего вечера многие километры вместо лошади. Рикша, который его вез, словно не замечал своего пассажира, его основной задачей было не столкнуться с другими рикшами, которых в городе было огромное количество. Встречались и конные экипажи, и автомобили, и всё это создавало особый восточный колорит, не прочувствовать который было невозможно. Вокруг торговых лавок толпились люди в ожидании привоза продуктов: Михаил ещё от Вязова узнал, что в Китае большая нехватка продуктов питания. У всех продуктовых магазинов стояли очереди, но даже они не были большой преградой для покупателей. Рис выдавали по талонам в очень ограниченном количестве, и если человек не имел такого талона, то мог умереть от голода. В то же время, из толпы выделялся тип людей, на лицах которых был виден достаток и сытость. Это были работники органов управления государством. Пекин поражал разнообразием, где в одном большом узоре сочетались самые разные социальные слои от бедных торговцев сушёными бананами и морской капустой, нагруженных высокими поклажами, до обеспеченных партийных чиновников с причёсками, напоминающими стрижку великого кормчего. Это было похоже на большой муравейник со всей его иерархией.