Политическая и военная жизнь Наполеона

В самом деле, Колдер с 15 кораблями и тремя фрегатами 22 июля, на высотах Финистера, встретил Вильнёва, имевшего 19 кораблей и 7 фрегатов. Пасмурная погода не позволила им рекогносцировать друг друга; оба устроились в боевую линию, сошлись борт к борту, и дали одно из тех сражений в параллельном боевом порядке, где искусство ничего не значит. Два испанских корабля, сильно поврежденные, вогнаны были в средину английскаго флота и взяты; впрочем, это сражение не было ознаменовано никакими решительными последствиями.

Вильнёв преследовал на другой день отступающего неприятеля, который, подтянув крейсеры, оставленные у Ферроля, отправился к Бресту для соединения с находившимся там флотом, но он был принужден бурей войти 25 июля в залив у Виго, будучи не в состоянии, по причине противного ветра, достигнуть желаемой пристани. Он возвратился в Ферроль спустя несколько дней, и, соединившись с 5 французскими и 10 испанскими кораблями, отправился 13 августа с 30 кораблями в Виго, а потом к Кадиксу, куда и прибыл 21 августа, в то самое время, когда, по моему рассчету, ему следовало появиться перед Брестом, где Гантом уже начал маневрировать, чтобы поддержать его действия. Адмирал Коллингвуд(5) снова блокировал Кадикс; у него не было и половины сил Вильнёва и надо было ожидать, что наш адмирал, воспользовавшись своим превосходством, нападет и разобьет его, поставив между двух огней: берега и флота. Но он ничего не сделал и удовольствовался тем, что вошел в гавань. Он так потерялся, страшась большой ответственности, что даже забыл оставить в Виго нужные приказания адмиралу Аллеману, который искал его с 6 прекрасными французскими кораблями, вышедшими из Рошфора, и явился в Виго двумя днями позже Вилльнёва. Но, не зная его пути, Аллеман не мог к нему присоединиться и стал крейсировать между Бискайей и Ирландией.

Корнуоллис, узнав о соединении нашего флота, отправил Кольдера с 20 кораблями к Финистерре, приказав наблюдать за нами или вступить в бой. Не найдя нашего флота, этот адмирал дошел до Кадикса, где соединился с Коллингвудом. Корнуоллис, способствовал бы этим исполнению моего предположения, если бы Вилльнёв, по приказанию моему, направил свои силы к Бресту. В самом деле, здесь могли представиться два случая: или бы Вилльнёв встретил Кольдера на пути, или бы они разошлись; в первом случае, имея 38 кораблей против двадцати неприятельских, он разбил бы их и тем принудил бы Корнуализа подать помощь Колдеру и освободить Гантома; во втором, Вильнёв, разъехавшись с Колдером, явился бы перед Брестом, напал бы там врасплох на Корнуоллиса, бывшего вдвое его слабее; сей последний случай, более вероятный, был вместе с тем и самый выгодный. Вильнёв, отступив совершенно от моего плана, вместо того, чтобы явиться с торжеством у Бреста, отправился на самый южный конец полуострова, с 33 кораблями и 10 000 десантного войска, без всякой пользы для Франции.

Таким образом, через малодушие одного человека и случайную скорость двух вестовых судов разрушился план, так глубоко обдуманный; я уверен, что Вильнёв, несмотря на недостаток силы духа, вполне выполнил бы свое поручениe, если бы успел напасть врасплох у Финистерре на одного Колдера, крейсировавшего и не бывшего в состоянии с успехом сразиться, и таким образом не допустил бы сего последнего соединиться со Стирлингом и совершенно изготовиться к бою.

Направление на Кадикс, взятое Вильнёвом, сделало высадку совершенно невозможной в этом году, потому что англичане, узнав наши намерения, приняли против них свои меры. Притом же, полученные мной донесения от моего посланника из Вены, извещавшие о грозных приготовлениях Австрии, заставили меня решиться обратить удары на твердую землю, которыми я надеялся, если не уничтожить Англию, то, по крайней мере, лишить ее владычества на морях и влияния на твердой земле.

В самом деле, моя поездка в Италию решила недоумение Австрии, которая уже четыре месяца продолжала переговоры с Англией и Россией для образования новой коалиции. Самым ревностнейшим агентом ее был Винцингероде(6), генерал-адьютант императора Александра. Венский кабинет хотел прежде испытать вооруженное посредничество и только в случае неудачи решиться на открытый разрыв. Это обыкновенное средство, чтобы выиграть время; Австрия показала под Прагою, что разумеет она под именем посредничества.

Однако, чтоб угодить Францу II-му и самому испытать, нельзя ли кончить дело переговорами, император Александр решился послать Новосильцева(7) в Париж. Этот посланник доехал до Берлина, но известие о присоединении к Франции Генуэзской республики заставило послать ему приказание не продолжать путь. Это присоединение, в самом деле, разрушало последнюю возможность сближения, потому что только эту республику можно было предложить Сардинскому королю в вознаграждение за Пьемонт. Притом же, как заставить меня отказаться от короны Италии, когда я только что присоединил к моей империи государство, объявленное независимым по Люневилльскому договору? С этого времени война становилась неизбежной.