Политика аффекта. Музей как пространство публичной истории

Придание смысла опыту переживания войны через обращение к литературе и к поэзии Серебряного века

«Приближался не календарный — настоящий двадцатый век», — из динамика на входе в зал выставки в МАММ на шестом этаже звучит хрипловатый голос Ахматовой. Строки «Поэмы без героя», написанной Анной Андреевной о предреволюционных — и предвоенных — годах, размеренно читаемые автором — словно эпиграф к экспозиции музея о Первой мировой⁵³².

Во многих выставочных пространствах в той или иной форме присутствовала поэзия Серебряного века. Строки из стихов Анны Ахматовой, Александра Блока, Николая Гумилева, Сергея Есенина использовались в названии выставок⁵³³

, они были написаны на стенах или звучали из репродукторов. Биографии поэтов и создание стихов в период войны также были предметом показа. Весомое присутствие поэзии было оригинальной чертой российских выставок по сравнению с европейскими и общей нитью, которая связывала выставки между собой.

Присутствие стихотворных строк придавало выставкам эмоциональность. Помимо этого, оно вписывало переживания, связанные с Первой мировой войной, в контекст всей русской культуры, напоминая о том, что эта война хоть и была забытой в политике, но оставила след в культурной памяти.

Вкрапления поэзии составляли интересный контрапункт визуальным и текстуальным свидетельствам патриотического порыва, усложняя месседж выставок и погружая посетителей в атмосферу смутных предчувствий. Однако эти намеки были значимы в основном для тех, кто мог их понять и вспомнить за строчкой все стихотворение. Они обращались именно к тому типу посетителя, с которым у музея существует интимная связь и чьим мнением музеи особенно дорожат. Апелляция к поэзии придавала смысл переживанию войны и выводила тему Первой мировой за пределы сиюминутных политических задач и интерпретаций.

Использование русской поэзии музеями не совпадало с теми литературными референциями, которые спонтанно выдавали посетители. Они знают эту войну в основном благодаря иностранной литературе, и именно она является для них источником представлений об эмоциях современников. Были упомянуты Эрих Мария Ремарк, Генрих Белль, Эрнест Хемингуэй, Ричард Олдингтон, Луи-Фердинанд Селин. На основе чтения книг эти посетители формулировали запрос к выставкам:

Меня интересует, где правда. Вот есть романы, посвященные Первой мировой войне, где все красиво. Все ходят в атаку… А у Ремарка все другое. «На Западном фронте без перемен» и продолжение — «Возвращение». Там другое. Возвращаются солдаты, и слепые, и калеки. И еще потом в Германии революция. И в Россия была революция. Страшное время и для Германии, и для России. Все люди воевали за свободу. И Ремарк писал, что он воевал за свободу. И французы воевали за свободу. Но цена… мне кажется, что не должна была быть заплачена такая цена (мужчина, высшее образование, 23 года, аспирант, историк).

На этом и других примерах видно, что музейная презентация темы в юбилейный период многослойна, поскольку музеи имеют несколько функций и адресатов. Как государственные институции музеи находятся в диалоге с государственной исторической политикой, но они также находятся в диалоге с гражданским обществом, городской интеллигенцией и туристической индустрией. Познание и осмысление войны через литературу и поэзию свойственно не самой многочисленной, но значимой части аудитории, и музеи ищут способы обращения к ней.

Восприятие выставок посетителями

Восприятие юбилейных культурных событий публикой изучалось социологами в разных странах. Французский проект, называвшийся «Коммеморация на практике», поставил своей целью понять, какое влияние оказывали юбилейные события 2014 года на публику, каким образом люди «практикуют» коммеморацию, в частности, как они смотрят музейные выставки⁵³⁴

. Исследования продемонстрировали, что восприятие как выставок в целом, так и каждого экспоната по отдельности определяется исключительно жизненным опытом человека и его культурным горизонтом. Послание выставки усваивается лишь частично, оно понимается всегда по-разному, проходя через призму восприятия посетителя, и вполне может превратиться в свою противоположность. Например, Жанна Тебуль и Сильвен Антишан проводили исследования на выставке «Фронтовики Изера» в Музее сопротивления в Гренобле, опрашивая посетителей у витрины, где были выставлены личные вещи летчика Адольфа Селестена Пегу, погибшего в бою в 1915 году. Они получили целый спектр различных ответов касательно смысла выставленных предметов, и эти ответы невозможно свести к общему знаменателю⁵³⁵. Также опрос на выставке «Взгляд с фронта. Репрезентации Первой мировой» в Музее армии в Париже показал, что одни посетители видят смысл выставки в том, чтобы «гордиться Францией», потому что «патриотизм по-прежнему очень важен», а другие считают ее очередным подтверждением необходимости создания общей Европы⁵³⁶.