Полк, к бою!

Вскоре полностью рассвело. Но прошел еще час, второй, а фашисты по-прежнему не проявляли никакой активности. Даже подумалось: может, их наступления сегодня вообще не будет? Но… В десять часов пятнадцать минут вражеская артиллерия накрыла снарядами одновременно и передний край, и глубину обороны батальона. И такая обработка шла без перерыва около получаса.

После артподготовки до двух немецких батальонов при поддержке двенадцати танков перешли в наступление. Предположение о том, что гитлеровцы нанесут свой главный удар по правому флангу батальона и соседу справа, оправдалось. Один вражеский батальон наступал на нашу 1-ю роту и частично захватывал 2-ю, другой же, нащупав небольшой разрыв в стыке с 51-м полком, стал в него втягиваться. Это грозило выходом фашистов в наш тыл.

Я тут же позвонил командиру полка и высказал свою озабоченность. Капитан Седых выслушал меня, а затем сказал:

— Держись своими силами. Помочь тебе не могу, нечем.

— Прошу хоть одну роту из батальона второго эшелона перебросить сюда, настаивал я.

— Не могу. Держись, Хомуло! — И командир полка положил трубку.

— Что будем делать, комиссар? — обратился я к Ивану Ивановичу. — Чем закроем дыру на стыке? Стрелкового и пулеметного взводов из резерва мало, чтобы остановить наступление целого батальона.

— Да-а, дела, — озабоченно протянул Иван Иванович. Но тут же твердо сказал: — Будем стоять насмерть! Два взвода — это тоже сила, Михаил. Бросай их туда.

По имени он назвал меня впервые. И этим как бы подчеркнул и всю серьезность момента, и свою веру в меня, командира. И я решился, приказал адъютанту:

— Младший лейтенант Акатьев! Отправьте оба резервных взвода на правый фланг, в самый конец второй траншеи. Станковым пулеметам открывать огонь только тогда, когда противник подставит им свой фланг. Лично расставьте бойцов и поставьте им задачу!

— Есть, товарищ комбат!

Эх, туда бы еще взвод сорокапятимиллиметровых пушек! Но пока их перекатишь на руках… Тем более под таким-то огнем… А что, если старший лейтенант Ковалев переместится на правый фланг с двумя танками? Вот это была бы поддержка взводам!

Срочно звоню капитану Седых, докладываю о своей задумке.

— Рискованно снимать Ковалева с шоссе, — отвечает командир полка.

— Но фашисты же зайдут к нам в тыл, в том числе и к Ковалеву!

— Ладно, передай ему мой приказ… Но смотри, как только что-нибудь, танки назад, на шоссе!

Пока мы вели эти переговоры, вражеские танки уже приблизились к проходам в минных полях. Против 1-й роты их обозначилось два, и к ним шло шесть танков. На стыке с соседом справа, тоже на два прохода, опять же шесть. Против 2-й и 3-й рот наступала одна пехота. Да-а, немецкие саперы все же многое успели за ночь. А вот мы проморгали. Срочно, срочно исправлять положение! Тут уж не до Ковалева…

Снова звоню капитану Седых.

— Ну, что там еще у тебя? — с явным раздражением спрашивает он.

Подробно докладываю ему сложившуюся обстановку перед обороной батальона и на стыке с правым соседом. Говорю, что с Ковалевым решил не связываться, все равно его танки не успеют.

— Что же тогда предлагаешь? — уже более спокойным тоном заговорил командир полка.

— Прошу одной ротой из резерва прикрыть стык с соседом справа, И еще. Пусть командир пятьдесят первого полка тоже выдвинет роту. Еще не поздно. По ходам сообщения рота успеет занять оборону, и мы остановим врага. Даю слово… — тороплюсь я высказать ему свою мысль.

Капитан некоторое время молча дышал в трубку. Обдумывал. Эта пауза, длившаяся несколько секунд, показалась мне вечностью.

— Хорошо, роту пришлю, — послышалось наконец на том конце провода. Встречай ее и лично расположи. Но смотри, ни один фашист дальше твоей второй траншеи не должен пройти! Отвечаешь головой!

— Есть! Но чтоб и сосед…

Но командир полка уже положил трубку.

— Дал-таки роту! — крикнул я комиссару. — Оставайся, Иван Иванович, здесь, действуй по обстановке, а я встречу роту и провожу на место.

* * *

Роту встретил на полпути. Ее бойцы цепочкой бежали по ходу сообщения. Впереди — коренастый широкоплечий лейтенант. Видимо, ротный. За ним среднего роста, худощавый младший политрук.

Поравнявшись со мной, запыхавшийся лейтенант спросил, где ему найти комбата Хомуло.

— Он перед вами, — ответил я, протягивая ротному руку.

Он недоверчиво посмотрел на меня, затем на своего политрука и сказал:

— Не до шуток, лейтенант…

— Не шучу. Да, я комбат, моя фамилия Хомуло. Следуйте за мной.

Когда мы подбежали к правому флангу, резерв моего батальона уже занимал там оборону. Акатьев расставлял людей правильно.

— Ваша задача, лейтенант… — обратился я к командиру прибывшей роты и вопросительно посмотрел на него.

— Лейтенант Скидан, — понял он.

— Вашей роте, лейтенант Скидан, занять оборону… — И показал на местности.

А как там дела в 1-й роте? Перевел бинокль туда. Увидел: на правом ее фланге два фашистских танка уже перевалили через первую траншею, а до роты вражеской пехоты перебежками накапливается перед проходами. Видимо, сильный пулеметно-автоматный огонь все же не дает ей подняться и сделать решающий бросок.