Полкоролевства

— Вы так думаете? — Печальный старик вжимает голову в плечи. Потом кивает. — Мой официант может приглушить Синатру, но не выключить. Синатра не умолкает даже в уборной, а я не могу идти в уборную, когда Синатра там поет «Как ты выглядишь нынче». И в кукурузных хлопьях Синатра. Я пошел в «Гристедес»[39] на углу, хотел что-то купить и поесть в номере, но и в хлебном, и в молочном отделе Синатра пел «Мой путь», а когда я вернулся в гостиницу, он пел «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Я позвонил в отдел обслуживания. Убрать телевизор из номера невозможно, сказали они, но пообещали его отключить, а потом Синатра возник в портативном приемнике, он всегда стоит на стуле у моей кровати. Я с такой силой нажал клавишу «Выкл.», что вдавил ее внутрь. Слышу, она там перекатывается. Я понял, мне ее не вытащить. Тогда я спустился, сел в такси и вернулся сюда. Так вот, во всех такси есть телевизоры. И клавиша «Выкл.» там на самом деле музыку включает.

Фрэнсис Райнлендер и Эл Лессер сидят и смотрят на молодого самца на экране. Он с жаром восклицает: «И это еще не всё!» — и обещает два экземпляра «Не повторяйтесь» по цене одного каждому, кто позвонит в течение трёх минут, пока неутихающее треньканье гонит прочь пустоту тишины.

Фрэнсис Райнлендер говорит:

— Администрация гостиницы не отвечает на мое письмо, потому что функции «Выкл.» вообще не существует! Никто не может выключить этот бесконечный бубнеж сфер.

Он то втягивает, то вытягивает голову, словно игрушка под пальцем ребенка.

Ледяной червь

Последовать совету женщины в кафетерии — уйти домой и оставить маму в отделении неотложной помощи — было ошибкой. Утро. Мэгги сразу же идет в надзорное отделение, где об Илке Вайс никто ничего не знает.

— Доктор сказал, у вас есть для нее место.

— Какой доктор?

— Доктор из отделения неотложной помощи.

— Тогда вам лучше пойти туда.

В приемном покое мир и тишина. Молодая мать закрывает книжку с картинками, которую пыталась читать своему малышу. Мальчик, примерно возраста Стиви, предпочитает ползать по скамейкам.

Щеголеватый невысокий господин беседует с сестрой через окошко. Мэгги становится за ним, ждет: официальное лицо занято официальным разговором, так ей кажется. Запыхавшись, входит молодой человек, становится в очередь за Мэгги; она ощущает его нетерпение, это неприятно. Предполагаемо официальный щеголь опирается локтями на полочку под окошком, голову сунул внутрь; похоже, разговор затянется. Мэгги покидает свое место в очереди, подходит к двери в отделение неотложной помощи, стучит. Ответа нет. Она открывает дверь и оказывается лицом к лицу с крупной женщиной в халате медсестры. Женщина удивлена. Это не та сестра, которую Мэгги видела ночью. Она явно недовольна. Нет, войти и выяснить, здесь ли ее мать, Мэгги не может. Илки Вайс в отделении нет. Да, сестра в этом уверена, и она не знает, куда Илку Вайс могли перевести. Кто знает? Сестра в приемном может знать, а лучше справиться в отделе выписки. Она показывает на дверь слева.

Мэгги видит, что место в очереди за официальным лицом она уже потеряла, а за нетерпеливым молодым человеком стоит старая женщина, она держит за руку мужа еще старше ее.

В дверном проеме отдела выписки, прислонясь к косяку, стоит охранник в форме. Сотрудник, ответственный за выписку, — он сидит за столом — повторяет: «Это ж надо!», «С ума сойти!»

— Все так и было! — говорит охранник. — Эта бабища снимает с себя все до нитки.

— Быть такого не может.

— Стоит в чем мать родила.

Мэгги спрашивает через плечо охранника:

— Извините, я хотела узнать, куда могли перевести мою мать? Ее зовут Илка Вайс. Я ушла, когда мне сказали, что для нее нашли место в надзорном отделении, но там ее нет.

Как выяснилось, никто не покидал отделения неотложной помощи с тех пор, как ответственный за выписку заступил на дежурство, то есть с восьми тридцати. Судя по журналу, после полуночи вообще никто не выписывался.

— Значит, она все еще в неотложном? — спрашивает Мэгги.

— Если тайно не сбежала. — Охранник ухмыляется.

Увы, у дверей та же недовольная сестра.

— Вы что, не верите мне? — говорит она. — Сказано вам, Илки Вайс в отделении нет.

Ночью дежурила доктор Хаддад, но она уже ушла. Сегодня у нее выходной, а врач, который ответил на звонок Мэгги, не в курсе дела. Взгляд сестры меняется: такими становятся глаза официальных лиц, как только у них возникает подозрение, что иметь дело с этим человеком чревато неприятностями — это псих. Нет, Мэгги не может войти в отделение и сама убедиться.

— Я это сделаю за вас, — говорит сестра; она давно и безнадежно недовольна, а кому это известно, ей до того нет дела.

Уже почти полдень, когда Мэгги дозванивается до мужа.

— Они потеряли маму! Сестра проверила все кровати, заглянула во все палаты! Наверно, ее спрятали, обмотав бинтами, как эту, как ее, из фильма Хичкока.

Шутке не удается одолеть ледяного червя паники, который уже заполз в грудь Мэгги.

— Позвони в информацию, — говорит Джефф.