Полководцы первых Романовых

Шли тяжелые бои в Угличском, Кашинском и Белозерском уездах. Пострадали Торжок и город Любим, позднее — богатая торговая Чаронда. Подверглись разорению Пошехонье, Молога, Череповец, Каргополье, Костромской, Романовский и Ярославский уезды. Каргополье ужаснулось дикой свирепости казаков: там погибли тысячи зарубленных и сожженных ими людей. На несколько месяцев Вологда попала в блокаду воровских казаков, перенявших дороги вокруг нее. Казаки вышли под Ростов (!) и там занялись бесчинствами и разбоем. В Ярославле ожидали казачьей атаки со дня на день.

Запустело множество сел и деревень…

Более того, на севере начало возникать странное государство в государстве, а именно неподвластная царю и постепенно растущая область, где всем управляли казачьи атаманы. Для едва живой после Смуты истекающей кровью России эта северная казачья республика была, как раковая опухоль, неожиданно открывшаяся у раненого солдата в госпитале…

«Новый летописец» — памятник XVII столетия — рисует ужасающую картину: «Древний враг наш дьявол… вложил в простых людей казаков корысть большую и грабеж и убийство православных христиан. Был же у них старейшина именем Баловень, с ним же были многие казаки и боярские люди, и воевал и предавал запустению Московское государство. Была же война великая на Романове, на Угличе, в Пошехонье и в Бежецком Верху, в Кашине, на Белоозере, и в Новгородском уезде, и в Каргополе, и на Вологде, и на Ваге, и в иных городах. Другие же казаки воевали северские и украинные города и многие беды творили, различными муками мучили, так, как и в древние времена таких мук не было: людей ломали на деревьях, и в рот [пороховое] зелье сыпали и зажигали, и на огне жгли без милости, женскому полу груди прорезывали и веревки продергивали и вешали, и в тайные уды зелье сыпали и зажигали; и многими различными иными муками мучили, и многие города разорили, и многие места опустошили. Царь же государь и великий князь Михаил Федорович всея Русии, услышав о тех бедах, послал в Ярославль боярина своего князя Бориса Михайловича Лыкова, а с ним властей, и повелел их [казаков] своим милосердием уговаривать, чтобы обратились на истинный путь». Другая русская летопись кратко сообщает: «Казаки, вольные люди, в Русской земле многие грады и села пожгли и крестьян жгли и мучили». Значит, надо принимать меры…

Историческая миссия князя Бориса Лыкова состояла в бескомпромиссной борьбе против непримиримой части воровского казачества и трудных переговорах с наиболее разумным его слоем. Князь выполнил эту задачу наилучшим образом.

Наилучшим из возможного. Иначе говоря… отважно, искусно, дерзко, с преданностью по отношению к государю и беспощадной жестокостью в отношении казаков.

Итак, 1 сентября 1614 года Земский собор постановил отправить в Ярославль большую делегацию для переговоров с воровскими казаками. По обычаям того времени делегация получила одновременно духовного главу и светского. Роль первого исполнял архиепископ Суздальский Герасим, роль второго — боярин князь Борис Михайлович Лыков. С ними отправился воинский отряд, который по малочисленности своей (250 ратников) не мог самостоятельно подавить казачий мятеж, но был способен либо исполнить охранную службу, либо стать ядром карательной армии.

«Посольство» получило от государя два поручения. Первое: договориться с казаками, взять, сколько можно, на службу, обещать хлебное и денежное жалование и, конечно же, прощение всех прежних мятежных действий. При этом современные специалисты не согласны в одном вопросе: всех ли бралось правительство взять в казаки или для кого-то свобода и прощение означали возврат к прежним занятиям, например к холопству?

А если это первое поручение выполнить не получилось бы, тогда его заменяло поручение второе, отданное одному Лыкову, а не всей делегации: сформировать полевое соединение или несколько полевых соединений, которые силой раздавят осиное гнездо на Русском Севере. Еще один воевода, А. Ф. Палицын, получил задание идти к Торжку, собрать и определить на службу казачьи отряды, разбредшиеся из полосы военных действий со шведами.

Правительственная группа, добравшись до Ярославля, попыталась вести оттуда переговоры с казаками из окрестных земель. Те не соглашались на компромисс, не шли на службу, не оставляли своих банд. Документы того времени доносят до наших дней печальные известия о тщетности переговоров: «Посланцы же пришли в Ярославль те, которые ездили к казакам, и возвестили… о непреклонном их свирепстве». Нельзя сказать, что на правительственные условия не подписался никто. Нет, какая-то часть казаков дала себя уговорить. Но и те в значительной мере действовали лукаво: многие из их числа, поддавшись для виду, скоро вновь вернулись к разбойному промыслу.