Читаем Полководцы первых Романовых полностью

Помимо служилого казачества существовало еще и вольное. Первой крупной силой такого рода стало казачество донское, активно участвовавшее в войнах России середины — второй половины XVI века. Оно имело самоуправление и само выбирало себе военных лидеров — атаманов, в отличие от служилых казаков, крупные контингенты которых управлялись воинскими головами и воеводами, назначаемыми правительством. Действия вольного казачества всегда и неизменно характеризовались высокой степенью автономии. Вольные казаки могли даже покинуть линию боевого соприкосновения вопреки воеводским приказам. Вольное казачество действовало то как союзник Москвы, то как наемник, работающий больше не за жалованье, а за добычу, то как своевольный вассал русских царей.

Наконец, при последних Рюриковичах и Годуновых на троне в армии России постоянно присутствовали служилые корпорации гораздо менее многолюдные, нежели те, что представлены выше, но в складе устройства и тактического стиля вооруженных сил нашей страны того времени имевшие солидный вес. Это прежде всего пушкари, затем гарнизонные (в основном) жители: затынщики (специалисты по работе с тяжелыми и громоздкими затынными пищалями, активно использовавшимися при обороне городов) и воротники (воинские люди, составлявшие постоянно действующую стражу городских ворот и хранившие ключи от них).

Помимо них в русскую полевую армию постоянно включались отряды восточных народов — служилые татары в первую очередь.

Что же касается наемных бойцов, то присутствие в русской армии военных инженеров («розмыслов») можно констатировать еще во времена правления Ивана III, но, возможно, использовались они (главным образом итальянцы, или, как их именовали на Руси, «фряги») и в более раннее время. Наемники-солдаты с небольшим офицерским контингентом присутствуют в вооруженных силах России со времен правления Василия III (1505–1533 годы), но намного чаще и бо́льшими контингентами нанимали их при Иване IV.

В царствование последнего уже не видно, чтобы дружины удельных князей играли сколько-нибудь значительную роль в русской армии.

Вооружение целых слоев общества, частично посаженных на самообеспечение, дает русским государям весьма многолюдное войско, хотя никакую 300-, 200-, 150- или даже 120-тысячную армию (как пишут порой иностранные авторы) Россия в тот период в поле не выводила. Эти цифры — в принципе за пределами русской мобилизационной машины до второй половины XVII века. Даже при наивысшем напряжении мобилизационных ресурсов русский военный механизм мог выставить в поле армию, которая насчитывала менее 50 тысяч человек боевой силы. Исключения крайне редки.

Послесмутная эпоха породила волну новой, не менее глубокой модернизации в русской армии. Смута показала: организованной силе европейского наемничества русская армия решительно проигрывает в поле, кроме того, может уступить и в боевых столкновениях на территории городской застройки. Как уже говорилось выше, русская поместная конница уступает поля боя тяжелой кавалерии поляков и в равной мере вынуждена будет отступить под ударами тяжелой западноевропейской кавалерии, в том числе отрядам конных наемников. Точно так же традиционная русская пехота, вооруженная «огненным боем», то есть пищалями-аркебузами, не выдерживает натиска тяжелой кавалерии, мало того, она не способна остановить и наемную пехоту. В начале XVII века европейское военное дело вовсю эксплуатирует идею сочетания пикинёров с мушкетерами в пехотном строю, а также активного, сложного маневрирования пехотных отрядов на поле боя. Стрельцы способны дать один-другой залп, ничуть не проигрывая вражеским стрелкам, но атака пикинёров оставляет им мало шансов. К тому же маневрирование на поле боя — это тоже не тот навык, коему стрельцы обучены. Стрельцы хорошо бьются, имея любое, пусть даже самое скромное укрытие. И они начинают в годы Смуты использовать прием, взятый из «голландского» стиля ведения боевых действий: подкреплять себя в поле малыми древо-земляными укреплениями, острожками. Это дает им шанс успешно отбиться от искусного противника в обороне. Но для наступательных действий острожки не являются подспорьем. И, следовательно, возникает проблема все того же столкновения с «двухслойной» пехотой неприятеля в поле.

Следовательно, нужны собственные пикинёрно-мушкетерские полки, способные выполнять сложные перестроения в боевых условиях. Нужна и собственная тяжелая кавалерия, да нужна в принципе более обученная и дисциплинированная кавалерия, а не слабо управляемые толпы воинов, пусть воинственных и искусных в бою, но действующих вразнобой.

При Михаиле Федоровиче начинаются соответствующие реформы. Важнейшие их составляющие: вестернизация, то есть оевропеивание армии в сферах обучения, вооружения и тактических приемов; изменение принципов комплектования и обеспечения вооруженных сил; стремление получить регулярные войска вместо прежних, в сущности иррегулярных.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы
10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное