ПолЛЮЦИя, ЛЮЦИфер, РевоЛЮЦИя. Часть 2

– Литература и искусство, наука и техника, книги, кино, компьютеры – все, что вы сегодня видите вокруг – все это стало возможным благодаря сознательной деятельности. Значит – благодаря, именно, Люциферу. Создавая людей, Бог вовсе не планировал сделать вас такими, какими вы стали сегодня. Это произошло не согласно, а вопреки его воле, его первоначальным замыслам. Благодаря исключительно вмешательству Люцифера. Иными словами: если Бог ваш физический отец, отец по крови, то Люцифер, несомненно, отец духовный. Именно ему, а не кому другому, обязаны вы тем, что сегодня стали именно такими, какие есть. И отрекаться от Люцифера, проклинать его – значит отрекаться от самих себя. Отрекаться от знания, от прогресса. Таким образом, получается: проклиная Люцифера, вы кусаете руку, которая вас кормит, учит познавать мир, дает знания…

– А как же Иов, над которым измывался Сатана? – перебил я Велиала. Пафосные речи страх как надоели. Мне не давала покоя причина Вериного прихода, и хотелось думать лишь о ней, а не о том, кто облагодетельствовал неблагодарное человечество.

– Дурак, – миролюбиво сказал Велиал, почувствовав мое раздражение. – Что касается испытание Иова, то оно было проведено с согласия Бога. И сказал Господь Сатане: «Вот, что у него – в руке твоей. Только на него не простирай руки твоей…». Это был своего рода спор Бога и Люцифера… Пойми, есть две силы, которые борются за человека. И каждая предлагает свой путь.

Велиал пристально посмотрел мне в глаза – будто насквозь прожег.

Его силуэт шатнулся, поплыл, замещаясь ареной Амфитеатра, которая ярким пятном светилась в окружающем мраке.

Ни партера, ни посетителей – лишь арена.

На ней просматривались четыре фигуры: стоящий по левую сторону давешний юноша в пурпурном плаще; величественный образ седобородого старца, восседавшего справа, в глубине на монументальном троне, а между ними – две обнаженные, испуганные фигурки – мужчина и женщина.

Они в ужасе распластались на полу, не смели поднять глаз.

– Я вас создал, дал вам жизнь! – пророкотало над сценой. Это старец обратился к людям. – Плодитесь и размножайтесь. А за это вы должны меня во всем слушаться, стать моими рабами. Рабами божьими.

– Человек не животное, – сказал Люцифер, – не домашний скот. Не раб.

Юноша поднял глаза, посмотрел на старика.

Я чувствовал огорчение юноши, чувствовал, как не легко ему, как неприятно противоречить Богу.

– Нельзя делать из человека раба, – продолжил Люцифер, не отводя глаз от нахмурившегося гордого Яхве, который не ожидал такой дерзости. – Даже раба божьего нельзя делать. Ты создал человека, Ты его отец. Но не вечно дети живут с родителями. Они вырастают и сами выбирают свой путь.

– Знай, свое место, Эосфор! – фыркнул старец, презрительно сжав губы, опустил глаза на дрожащих от страха людей. – Не слушайте отступника – греховны его речи и пагубны. Слушайтесь меня, и я буду вас кормить. Вы будете жить в Раю без трудов и забот.

– Это путь в никуда! – отчаянно возразил Люцифер. – Будьте свободными людьми, сами все возьмите, сами всего добейтесь, без чьей либо помощи.

– Покайтесь, не мудрствуйте, будьте просты, как дети. Много знаний – много печали, – сказал Бог.

– Учитесь познавать, вникайте. Станьте как боги! – не унимался Люцифер.

Две скукоженные людские фигурки лежали на полу у ног Яхве. Вжимались друг в друга. Опасались поднять глаза, боясь гнева Божьего.

Глава двадцать вторая

5 ноября 2013 года, вторник

***

Проснулся в семь утра. Совершенно разбитый.

Вспомнился недавний сон.

«Или не сон?».

Тошнило от Велиаловых поучений.

«Зачем этот спектакль?

Мне плевать на обещанную ''великую миссию'' и на изменение мира.

Как и на сам мир, и на его обитателей.

Плевать на Велиала, на Еву, Иова, Змия-искусителя, на Люцифера и его напыщенного сурового соперника.

Мне ВСЕ РАВНО, кто-чего-кому-дал и кто-чего-от-кого-хочет.

Я слабый человек.

Забирайте мою душу, если она существует.

Отдайте Веру и оставьте меня в покое!».

***

Болела голова. В завитушках ноющей боли представлялось: как хорошо было бы, если б в последние два месяца ничего ЭТОГО не было.

«Какое счастье каждое утро подниматься и идти в надоевший, до тошноты привычный офис, создавать видимость работы, слушать Иркины бредни, подглядывать за Настенькой, ждать прибавки к зарплате и окончания рабочего дня.