ПолЛЮЦИя, ЛЮЦИфер, РевоЛЮЦИя. Часть 5

Взялся за ручку калитки. Со двора раздался сиплый лай. Он тоже казался древним, как и вся окружающая реальность.

Трижды гавкнув, пес замолк. Я ждал.

Через несколько минут двери веранды приоткрылись, в щелке образовалась старушечья голова, по брови замотанная теплым платком.

– Кто там? – хрипло спросила старуха. Сморщенная и несчастная, возможно Маринкина мать.

– Здравствуйте! Мне нужно тетю Марину, – крикнул я, приветливо улыбаясь.

Старуха насторожено посмотрела на меня.

– Зачем?

– Я внук ее покойной соседки – бабы Матрены – Игорь.

– Что тебе надо?

– А тетя Марина дома? Я хотел спичек одолжить…

Просевшая дверь отворилась, черкнув о порог. Старуха вышла на крыльцо, осторожно переступила две ступени, поковыляла к калитке.

Пока она шла, переваливаясь с ноги на ногу, я вглядывался в ее лицо. Вероятно, она действительно мать Марины, потому что очень…

***

– Я – Марина, – сказала старуха и подвела на меня глаза.

Я ошарашено кивнул: ее лицо было морщинистое, опухшее, глаза заплаканные. От сгорбленной фигуры, от размазанных движений веяло вселенским горем.

– Ты откуда? – спросила Марина.

– Из Киева, – сказал я.

Марина дико посмотрела на меня и осела возле калитки. Тихо завыла, как покалеченная собака.

Я испуганно отступил на шаг.

«Она психически больная» – мелькнула догадка.

Хотелось развернуться и уйти.

«Черт с ними, с теми спичками…».

– Ироды! – вопила Марина. – Ослепили, ироды!

– Кого? – Я наклонился над дрожащей фигурой.

***

– Ослепили моего Петеньку, кровиночку голубоглазую, – промычала Марина и завыла пуще прежнего.

Я постоял над нею, решая, что делать. Затем осторожно подхватил на руки и понес в дом.

Мог ли я подумать тогда, в солнечном детстве, что вот так, запросто, буду нести героиню моих стыдных фантазий на руках, прижимать к груди, вдыхать ее аромат.

Теперь вдыхать Маринин аромат не хотелось: от нее разило гнилью и застойной мочой.

***

Отнес Марину в комнату, положил на кровать. Она уже не выла, лишь тихонечко стонала да подрагивала.

– У вас есть валерьянка? – спросил я, наклоняясь к перекошенному лицу.

Марина отрицательно качнула головой.

– Тогда попейте, – я взял металлическую щербатую кружку, зачерпнул воды из ведра, которое стояло на маленькой скамеечке, подал женщине.

Марина приняла дрожащей рукой, поднесла к губам, судорожно глотнула, проливая на платок, на ватную фуфайку.

Я смотрел и не мог поверить, что «моя Маринка» превратилась в это безобразие.

«Кто в этом виноват? Видимо те, кто ослепил неизвестного мне Петра. А он, видимо, ей – сын. Только зачем мне чужое горе?».

– Вы полежите спокойно, а я через час приду, принесу лекарства и гостинцев киевских.

– Не надо киевских! – взвизгнула Марина.

– Ладно, принесу других. Вы полежите, – сказал я и боком выскользнул из комнаты.

Глава двенадцатая

26 января 2014 года, воскресенье

(продолжение)

***

Возвратившись домой, я увидел насупленную Веру. Она сидела на кровати, замотавшись в одеяло, и жевала хлеб, запивая сладкой водой из бутылки.

Когда я зашел, Вера глянула недовольно и уставилась в грязное окно.

– Извини, – сказал я. – Спички закончились, хотел у соседки одолжить.

Вера обернулась: в ее глазах застыли слезы.

– Я так больше не могу… – выдохнула Вера. Некрасиво пискнула и разрыдалась, уткнувшись лицом в подушку.

«За сегодня это уже вторая плачущая».

Я присел на кровать, обнял девушку за плечи, поцеловал в висок.

– Не плачь, – прошептал я. – Все наладится. Я пойду к соседке, одолжу спички, мы сварим суп….

– Не нужно спички, – сказала сквозь слезы Вера. – У меня в сумочке есть зажигалка.

– Молодчина, – обрадовался я, чмокнул в косичку. – А зачем тебе зажигалка?

– На всякий случай. У меня и маленький ножик есть, тоже на всякий случай – меня отец так научил.

– Какой мудрый у тебя отец.

***

Вера потянулась, взяла сумочку, вынула и подала мне одноразовую пластиковую зажигалку.

– Вот и хорошо, – я вымучено улыбнулся. – Сейчас растопим печку, сварим суп, покушаем. Одевайся, умойся и прошу к столу.

Не ожидая Вериного ответа, и боясь услышать ПРАВДУ о нашем нынешнем положении, я бодро принялся разжигать печку. Затем поставил кастрюлю с водой на огонь, почистил две картофелины из привезенных двух килограммов. Немного погодя высыпал в кастрюлю пакет супного концентрата, перемешал.

На Веру я старался не смотреть, боясь увидеть ее лицо.

Однако моя амазонка не унывала. Она застелила постель, умылась. Прибрала раскиданные вещи.

К тому времени, когда суп доварился, окружающее пространство приняло обитаемый вид и подобие гармонии.

Довольные, мы сели завтракать.

***

И тут я вспомнил о тетке Марине, которую обещал навестить, но за Вериными слезами совсем забыл.

– Ты не сердись, но мне нужно пойти к соседке, – сказал я, не поднимая глаз от тарелки.

Вера перестала кушать, уставилась на меня.

– Я обещал.

– Пойдем вместе, – сказала Вера.