Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

Нехлюдовъ сталъ спрашивать ее о томъ, какъ она попалась. Отвчая ему, она съ большимъ оживленіемъ стала разсказывать объ ихъ дл. Вся рчь ея была пересыпана иностранными научными словами о пропагандированіи, о дознаніи, о группахъ и секціяхъ и подсекціяхъ, народовольцахъ и еще какихъ то отдлахъ революціонеровъ, которыхъ она была, очевидно, уврена, что вс знали и о которыхъ Нехлюдовъ никогда не слыхивалъ. Она разсказывала ему, очевидно вполн увренная, что³⁵¹ ему очень интересно и пріятно знать вс тайны народовольства, Нехлюдовъ же смотрлъ на ея жалкую шею, на рдкіе спутанные волосы и удивлялся, зачмъ она все это длала и разсказывала. Она жалка была ему, но совсмъ не такъ, какъ былъ жалокъ Меньшовъ, мужикъ, съ своими поб

лвшими, какъ картофельные ростки, руками и лицомъ, безъ всякой вины съ его стороны сидвшій въ вонючемъ острог. Она жалка была той очевидной путаницей, которая у ней была въ голов. Она, очевидно, считала себя героиней и рисовалась передъ нимъ и этимъ то и была особенно жалка ему. Эту черту рисовки Нехлюдовъ видлъ и въ ней и во всхъ лицахъ, бывшихъ въ комнат. Онъ чувствовалъ, что онъ сталъ галлереей для всхъ этихъ лицъ, и они немножко иначе длали то, что длали, потому что онъ былъ тутъ. Рисовка эта была и въ молодомъ человк въ гутаперчевой куртк, и въ женщин въ арестантскомъ халат, и даже и въ парочк влюбленныхъ. Не было этой черты только въ красавиц

съ бараньими глазами и въ черномъ лохматомъ человк съ глубоко сидящими глазами, который говорилъ съ худымъ безбородымъ человкомъ, похожимъ на скопца.

Дло, по которому хотла говорить Вра Ефремовна съ Нехлюдовымъ, состояло, во 1-хъ, въ томъ, чтобы избавить подслдственную товарку отъ нравственныхъ мученій, которымъ ее подвергали жандармы. Ее держали въ одиночк, разстраивали ей нервы посщеніями и потомъ допрашивали, всячески застращивая и обманывая ее. Нехлюдовъ сказалъ, что онъ едва ли что нибудь можетъ тутъ сдлать, но общалъ, записавъ фамилію. Другое же дло шло тоже о товарк, сидящей въ Петропавловк въ Петербург и которая, по словамъ Вры Ефремовны, ни въ чемъ не была виновна, а только была дружна съ зам

шанной.

Свою исторію Вра Ефремовна разсказала такъ, что она кончила акушерскіе курсы, сошлась съ партіей Народовольцевъ, прочла капиталъ Маркса и ршила, что она должна работать для революцiи. Сначала шло все хорошо: писали прокламацiи, пропагандировали на фабрик, но потомъ схватили одну и начали всхъ брать. И вотъ ее приговорили къ ссылк.

Нехлюдовъ спросилъ про двушку съ бараньими глазами. Вра Ефремовна разсказала, что это дочь генерала, давно уже принадлежитъ къ революціонной партіи. Сама мало понимаетъ, но больше по сочувствію къ взятымъ. Всегда помогала, а сама попалась за то, что, перехавъ только наканун, остановилась въ конспиративной квартир. А въ ночь пришли съ обыскомъ, была типографія тайная. Ршили защищаться, потушили огонь и стали уничтожать улики. Полицейскіе ворвались, и тотъ, кто не пускалъ, выстрлилъ и ранилъ смертельно одного. Когда стали допрашивать, кто стрлялъ, она сказала: «Я!» И такъ и осталось. И теперь идетъ въ каторгу.

– Альтруистическая, хорошая личность… – сказала Вра Ефремовна. – Ну-съ, вашу протежэ просили перевести къ намъ?

– Я просилъ, нельзя.

– Ну такъ посл, на этап

.

Разговоръ ихъ былъ прерванъ смотрителемъ, который, вернувшись въ контору, изъ которой онъ выходилъ, объявилъ, что свиданіе кончилось и надо расходиться. Нехлюдовъ хотлъ встать, но Вра Ефремовна удержала его.

– Погодите еще, не сейчасъ, – сказала она улыбаясь и стала передавать ему еще другой планъ для облегченія участи Масловой: перевести ее въ сидлки въ госпиталь.

– Господа, пора, пора, выходите, – говорилъ смотритель.

Но постители и заключенные все не уходили. Требованія смотрителя только вызывали въ нихъ особенное оживленіе. Многіе встали и, прощаясь, говорили стоя, нкоторые плакали. Особенно трогательна была мать съ сыномъ. Молодой человкъ все вертлъ бумажку, и лицо казалось злымъ – такъ велики были усилія, которыя онъ длалъ, чтобы не заразиться чувствомъ матери. Мать же, прощавшаяся уже съ нимъ совсмъ, лежала на его плеч и рыдала безъ слезъ. Двушка съ бараньими глазами, – Нехлюдовъ невольно слдилъ за ней, – простилась съ высокимъ молодымъ человкомъ, похожимъ на нее, и подошла къ рыдающей матери, обняла ее и что то успокоительно говорила ей. Старикъ въ синихъ очкахъ стоя держалъ за руку свою дочь, кивалъ головой на то, что она говорила. Молодые влюбленные встали и держались за руки, молча глядя другъ другу въ глаза. Нехлюдовъ простился съ Врой Ефремовной и отошелъ къ двери. Высокій молодой человкъ, братъ двушки съ бараньими глазами, которую смотритель называлъ Марьей Павловной, подошелъ къ Нехлюдову.

* № 96 (кор. № 27).