Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

– И неужели они такъ, ни за что, держали ее? – спросилъ Нехлюдовъ.

– Совершенно ни за что. Кто передалъ ей прокламаціи, было извстно; извстно было, что она вовсе не замшана въ этомъ, даже не было указанія на то, что изъ нея можно что нибудь выудить, но она была взята и, можетъ быть, могла пригодиться, и вотъ ее держали и продержали бы еще Богъ знаетъ сколько, если бы за нее не ходатайствовали.

– Неужели только изъ за этого?

– Еще бы. Вдь идетъ война, а на войн вс средства годятся. Я это знаю, потому что тоже сидлъ. Да теперь уже не сяду. Нужно кому нибудь оставаться на вол. Благородствомъ и рыцарствомъ, кротостью, непротивленіемъ съ ними, съ этими разбойниками, пользующимися всми подлйшими и жесточайшими средствами, – нельзя. А надо бороться ихъ же средствами.

Нехлюдовъ ничего не отвтилъ. Ему непріятно было слушать это, но онъ не зналъ, что отвтить.

– Простите меня, я взволновалась, – сказала Лидія, съ красными глазами выходя изъ двери. – Я просила васъ захать для того, чтобы передать³⁷¹ В

рочк – вы вдь увидите ее?

– Надюсь.

– Что вотъ я вышла здорова, бодра, поправившись, – говорила она смясь, – отвыкла курить и поду въ деревню. Да я вамъ дамъ письмо. Можно? Вотъ мы злоупотребляемъ вашей добротой, – и она опять засмялась.

– Пожалуйста, пришлите. Я завтра ду.

– Врочку³⁷² очень поцлуйте, – и Лида еще странне расхохоталась и прямо отъ смха перешла къ рыданію и опять ушла за дверь.

– Едва ли когда оправится. Обработали, – сказалъ двоюродный братъ.

– Ничего, поправится, – сказала Колоколова, – только бы поскорй въ деревню. Отецъ ея управляющій имніемъ въ Псковской губерніи.

– За то, что чиста, самоотвержена, за то и погибла. Будь пошла, груба, животна – эта будетъ жить, какъ разъ придется по сред

, – говорилъ чернобородый.

Главное чувство Нехлюдова, когда онъ возвращался съ Васильевскаго острова, было нкоторое недоумніе и удивленіе передъ той поразительной разницей, которая была между положеніемъ этой женщины вчера и нынче. Вчера это была или, по крайней мр, таковою представлялась для большого количества людей – опасное существо, для огражденія общества отъ котораго нужно было держать ее въ толстыхъ казематахъ крпости посредствомъ часовыхъ съ заряженными ружьями, отдливъ ее отъ всего міра.

Вчера она была тамъ, въ крпости, куда онъ и думать не смлъ проникнуть, – нынче это было слабое, измученное, безпомощное и, главное, доброе, ко всмъ до самоотверженія расположенное существо въ полосатой старой кофточк и съ растрепанными рдкими и длинными волосами, изъ которыхъ одна черная прядь, выбившись, не віясь, висла передъ ухомъ, и³⁷³ кроткими глазами, которое не могло никому сдлать ничего дурного.

Зачмъ они держали въ крпости ее, зач

мъ держали Гуркевича, не давая ему возможности видться съ матерью и даже заниматься наукою, зачмъ держали вс т тысячи, которыя онъ видлъ и про которыхъ слышалъ, какъ политическихъ, такъ и уголовныхъ? И простой отвтъ уже напрашивался ему, но онъ не ршался его себ высказать.

** № 107 (кор. № 27).

Онъ пришелъ прежде всего къ смотрителю, и тамъ³⁷⁴ въ первый разъ не услыхалъ музыки, а увидалъ музыкантшу съ синяками подъ глазами, старательно выводившую бензиномъ пятна на какомъ то шерстяномъ плать. У смотрителя надо было узнать, когда отправляется первая партія и можно ли съ этой партіей отправить Маслову.³⁷⁵

Партія, въ которой шла и Маслова, отправлялась черезъ недлю. Отъ смотрителя, не заходя въ острогъ, Нехлюдовъ пошелъ въ острожную больницу.³⁷⁶

Вышедшій къ нему въ пріемную молодой докторъ повторилъ то, что онъ сказалъ ему тотъ разъ, что она хорошо работаетъ, но очень нервна.

– Даже нынче была исторія, – сказалъ онъ улыбаясь.

– А что?

– Да такъ, столкновеніе съ фельдшеромъ. Ну, и ревть. А жалко, что она уйдетъ. Дти ее любятъ.

Столкновеніе съ фельдшеромъ, о которомъ говорилъ докторъ и которое нынче особенно разстроило Маслову, состояло въ томъ, что поутру, войдя въ аптеку по порученію сестры за груднымъ чаемъ для дтей, Маслова застала тамъ одного фельдшера, высокаго, съ нафабренными усами Устинова, который уже давно смущалъ ее своимъ ухаживаніемъ и предложеніемъ ей аптечныхъ сладостей. Увидавъ Маслову, Устиновъ вскочилъ и хотлъ захлопнуть на крючокъ дверь, но Маслова съ испугомъ встала въ дверь, не давая ее закрывать.

– Что же ты, чего испугалась? Войди, папиросочку выкури. Что надо?

Но Маслова слишкомъ хорошо знала то выраженіе, которое было теперь на лиц Устинова, и, сначала поблднвъ, а потомъ покраснвъ,³⁷⁷ потянулась назадъ.

– Да будетъ ломаться-то. Разв я тебя обижу? – сказалъ Устиновъ, обнимая ее и втаскивая въ дверь.

Въ послднее время³⁷⁸ ея подвигъ отказа Нехлюдову, про который она никогда не могла вспомнить безъ улыбки радости, сдлали то, что т отношенія къ мущинамъ, которымъ недавно была посвящена ея жизнь, сдлались для Масловой невыносимо противными.