Полное собрание сочинений. Том 4. Дело о немом партнере. Дело заикающегося епископа. Дело о хромой канарейке. Дело о предубежденном попугае

— Каким образом удалось так точно определить время убийства, если долго не находили труп? — поинтересовался Дрейк.

— Это целый роман. Расследование построено на дедуктивных выводах шерифа. Я тебе все подробно расскажу, когда у нас будет побольше времени.

Мейсон успел прочитать передовицу до того, как Делла подъехала к зоомагазину. Когда машина остановилась, Пол и Мейсон торопливо вышли из нее.

— Мне здесь оставаться, шеф? — крикнула Делла.

— Да. Припаркуйся недалеко от входа и не выключай мотора. Вряд ли мы долго задержимся. — Он протянул ей газеты: — Просмотри последние известия, пока мы занимаемся попугаем. И перестань жевать сухари. Ты перебьешь аппетит!

Девушка весело рассмеялась.

— Все было хорошо, пока вы не напомнили об этих сухарях для сойки. Поскольку мы с Полом рассчитывали на хороший обед в ресторане, то вы должны радоваться, что я грызу сухари и не требую от вас ехать обедать немедленно.

Артур Гиббс оказался высоким, худощавым человеком, с совершенно лысой головой и глазами тусклого голубого цвета.

— Хэлло, — приветствовал он вошедших довольно приятным голосом. — А я уже решил, что вы не придете, и хотел закрывать магазин.

— Это Перри Мейсон, адвокат, — представил Пол своего патрона.

Мейсон протянул руку и ощутил в своей руке костлявую, вялую, лишенную энергии ладонь.

Гиббс первым начал разговор:

— Вы интересуетесь попугаем? — Он взглянул на Пола. — Все было так, как я рассказывал. Ничего нового не припомню.

— Это не имеет значения. Пусть мистер Мейсон все услышит из первых уст. Расскажите ему сами.

— Да, мы продали птицу…

— Вы уверены, что это именно проданный вами попугай?

— Разумеется, тут я основываюсь лишь на предположении. Меня спросили, не знаю ли я попугая, который страшно ругается, когда хочет есть. Именно такой попугай у меня и был. Я сам научил его ругаться.

— С какой целью?

— Покупатели бывают разные. Некоторым, понимаете ли, кажется забавным, что птица ругается. Вскоре они устают от ругани и стараются избавиться от птицы, но поначалу все умиляются.

— Так что, вы специально учите попугаев ругаться?

— Разумеется. И скажу вам, что это непростая наука. Одному попугаю стоит раз услышать какое-то словечко или целую фразу, как он готов его повторять беспрестанно, ну а с другими приходится отрабатывать каждый звук. Конечно, мы не учим их неприличным ругательствам. Несколько чертей и дьяволов — вполне достаточно. Люди хохочут до колик, когда услышат соленое словцо вместо привычного «Поли хочет печеньи-це», и сразу же, не торгуясь, покупают попугая.

— Когда вы продали этого попугая?

— Во вторник, второго сентября.

— В котором часу?

— Примерно в два или три часа.

— Расскажите про человека, купившего его.

— Он был в очках. У него усталые глаза. Одет неряшливо, скверно, и казался каким-то потерянным… нет, даже не потерянным. После разговора с мистером Дрейком я все думаю об этом человеке. Я назвал бы его несчастным. Понимаете, таким я представляю кота, который ходил сам по себе и был счастлив своей независимостью. Как в сказке у Киплинга. Вряд ли у этого покупателя водятся деньги. Пиджак лоснился, локти только что не светились.

— Сколько ему лет?

— Так, ближе к шестидесяти.

— Бритый?

— Да. У него широкие скулы и какой-то удивительный, прямой рот. Приблизительно вашего роста, но более узкоплечий.

— Цвет лица?

— Как у владельца ранчо, красновато-кирпичный. Не сомневаюсь, что он проводит много времени на открытом воздухе.

— Как он себя вел? Нервничал?

— Знаете, я бы сказал, что он вообще не умеет волноваться… невозмутимое спокойствие, вот как это называется… Сказал, что хочет купить попугая, и точно описал, какого вида.

— Что значит — описал?

— Назвал породу, возраст и размер.

— Были у вас другие попугаи, кроме этого?

— Этого вида — только один.

— Он слышал, как птица разговаривает?

— Нет. Это-то меня и удивило. Ему нужен был попугай определенной внешности, а остальное его не интересовало. Он посмотрел на птицу, спросил о цене и тут же заплатил.

— Приобрел ли он одновременно и клетку?

— Да.

— Он приехал на машине?

— Вот на это я не обратил внимания… Даже не припомню, выносил я клетку к машине или нет… Вроде бы он приехал на машине, хотя не берусь утверждать наверняка. Но если это так, то машина у него была самая заурядная, потому что она мне не запомнилась.

— Ну, а в отношении речи? Он говорил как образованный человек?

— Знаете, разговор у него был поразительно спокойный, но у него какой-то особенный взгляд. Вроде бы видит тебя насквозь, не прилагая никаких усилий… Некоторые люди просто глазеют, другие — сверлят взглядом, а вот этот созерцал, что ли…

— Вы бы узнали его, если бы вам довелось с ним встретиться еще раз?

— Думаю, что узнал бы.

— А по фотографии?

— Да, если будет хороший снимок.

— Одну минуточку. — Мейсон вышел, достал из кармана нож и вырезал портрет Фремонта Сейвина из газеты, которую дала ему Делла. Он показал его Гиббсу и спросил: — Случайно не этот ли человек купил у вас попугая?

Гиббс страшно удивился:

— Он самый! Прекрасный снимок. Вы сами видите, какие у него широкие скулы и прямой рот.