Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые письмо в выдержках опубликовано в Б, II, стр. 420—421; полностью — по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 155—157. Датируется на основании пометы Толстого «четверг»; четверг падал на 4 марта 1882 г.
1
В «Revue des deux mondes» за десятилетие (1872—1881) по вопросам философии и религии писали:2
В книгах (№№ 9 и 12) «Revue Etrangère» (выходил в Петербурге) за 1834 г. были перепечатаны повести следующих авторов: Бальзака («Евгения Гранде», «Искание абсолюта», «Драма на берегу моря»), Бульвера («Последний день Помпеи»), Ж. Занд («Леона Леони»), Поля Лакроа и Жюля Сандо. Кроме того отдельными рассказами были представлены: Бастид, Мелани Вальдор, Гозлан, Даниели, Дюпэн, Леве-Веймарс, Малефиль, Стевен, Филинг и Хенс.3
От 2 марта 1882 г.4
Слова из молитвы «Отче наш».5
А. А. Толстой Толстой написал вторичный ответ от 4 марта 1882 г., тоже не посланный. (См. том писем настоящего издания № 63.)6
С. А. Толстая писала 2 марта: «Миша немного кашляет и насморк, и он проспал до четырех часов» (ПСТ, стр. 183).7
О гр. С. Н. Толстом С. А. Толстая писала 2 марта 1882 г.: «Приехал сегодня Сережа брат, очень жалеет, что тебя нет. Говорит: «Хоть мы с ним на разных полюсах, но послушал бы от него, что он говорит». Я говорю: «Поспорили бы», а он говорит: «Сохрани бог, умирать скоро, а нас немного осталось, зачем спорить» (ПСТ, стр. 180).8
По «процессу 20». Постановлением от 15 февраля 1882 г. десять человек были приговорены к смертной казни через повешение: Ал. Михайлов, Н. Колодкевич, Н. Суханов, М. Фроленко, Г. Исаев, И. Емельянов, М. Тетерка, Т. Лебедева, А. Якимова и Н. Клеточников. Казнен лишь Н. Суханов 19 марта 1882 г. в Кронштадте; остальным смертная казнь заменена Шлиссельбургской крепостью.198.
Должно быть я нездоровъ былъ и теперь поправляюсь. Вчера легъ спать хорошо, но проснулся рано утромъ съ сильной головной болью и болью въ спинѣ; и все утро было плохо; но передъ обѣдомъ заснулъ, и теперь къ вечеру, стало совсѣмъ лучше. Надѣюсь, что этимъ разрешится, и я пріѣду къ тебѣ здоровый физически и нравственно. — Утромъ пріѣхалъ Василій Иванычъ1
и привезъ мнѣ твое письмо.2 Очень тебѣ благодаренъ за всѣ твои хлопоты о лошадяхъ.3 Право, я нечаянно такъ сдѣлалъ. Жалко, что ты немножко разстроена, судя по письму. Надѣюсь, что это не разгорится, и тебя не разстроятъ больше. Что Илюша4 плохо учился, это я смутно предчувствовалъ, и очень жалко. Надо будетъ ему подтянуться. Пріѣздъ Вас[илія] Ив[ановича], несмотря на всю мою привязанность къ нему, былъ мнѣ тяжелъ. Голова болѣла, и не хотѣлось говорить. И онъ берегъ меня. Вечеромъ пришелъ Алек[сѣй] Ст[епановичъ], и мы втроемъ пили чай и бѣседовали. — Теперь 12-й часъ, и я пишу это письмо съ тѣмъ, чтобы завтра рано Петръ5 свезъ его на поѣздъ. Если погода будетъ завтра получше — нынче сильный, холодный вѣтеръ, то я съѣзжу въ Тулу. Я почти увѣренъ, что мнѣ будетъ лучше послѣ этой мигренной головной боли и особенной горечи во рту. Въ особенности мнѣ Вас[илій] Ив[ановичъ] портится тѣмъ, что ты иногда какъ будто его не любишь. Не могу я съ тобой въ розь жить. Мнѣ непремѣнно нужно, чтобы все было вмѣстѣ. —