Полное собрание сочинений. Том первый. Бедные люди. Повести и рассказы (1846-1847)

Таким образом, первый роман Достоевского пронизан реальными впечатлениями жизни. Но автор смог взяться за него лишь после того, как его юношеские романтические художественные идеалы испытали ломку под воздействием движения русской литературы 1830–1840-х годов от романтизма к реализму. Замысел «Бедных людей» не был бы возможен без усвоения художественного опыта прозы Пушкина и Лермонтова, петербургских повестей Гоголя (и других «повестей о бедном чиновнике», прямо или косвенно связанных с гоголевской традицией), физиологического очерка о Петербурге 1840-х годов. В романе ощущаются также живое воздействие эстетических идей Белинского (статьи которого Достоевский «читал уже несколько лет с увлечением» — см.: ДП, 1877, январь, гл. II. § IV), углубленный интерес к социальной мысли 1840-х годов, к творчеству Бальзака, Ж. Санд и вообще к европейскому социальному роману.

Уже критика 1840-х годов проводила параллель между Макаром Алексеевичем, с одной стороны, и гоголевскими образами Поприщина и Акакия Акакиевича — с другой, отмечая историко-генетическую связь «Бедных людей» с гоголевской «Шинелью». Она же указала и на более широкое воздействие гоголевской поэтики, стиля и языка на Достоевского — автора «Бедных людей» (см.: Григорович, стр. 92). Связь с гоголевской традицией, подчеркнутая самим Достоевским в «Бедных людях» и позднейших автобиографических признаниях, получила широкое и разностороннее освещение в литературе о романе (см.: Виноградов,

стр. 389–390; Бем, стр. 127–138, а также замечания в общих монографиях о Достоевском:

Ермилов, стр. 37–58; Кирпотин,

стр. 227–261; Фридлендер, стр. 54–60). Обращение Достоевского к разработке в романе образа бедного чиновника и его социальной трагедии, наряду с «Записками сумасшедшего» и «Шинелью», было подготовлено развитием массовой повествовательной и очерковой литературы на эту тему, занявшей к 1840-м годам значительное место в русских журналах. В дальнейшем же молодой Достоевский, в свою очередь, оказал заметное воздействие на развитие темы бедного чиновника у писателей «натуральной школы» второй половины 1840-х годов.[31]

Под прямым воздействием повестей Гоголя, статей Белинского, идей русской и западноевропейской демократической и социалистической мысли 1840-х годов Достоевский ставит в центр «Бедных людей» двух «париев общества» (если пользоваться позднейшим его определением из редакционного предисловия к переводу во «Времени» «Собора Парижской богоматери» В. Гюго — наст. изд., т. XIX) — полунищего чиновника и девушку, ставшую жертвой социального неблагополучия. Но, в отличие от Гоголя с его обобщенными характеристиками лиц и обстановки действия, Достоевский, опираясь на традицию физиологического очерка, насыщает свою повесть многочисленными пространными описаниями различных районов Петербурга, отмеченными печатью своеобразной строгой «документальности», проводит перед взором читателя целую вереницу сменяющихся социальных типов — от уличного нищего до ростовщика и от департаментского сторожа до «его превосходительства». Это позволяет писателю обрисовать взаимоотношения и судьбу главных героев на широком, тщательно выписанном фоне повседневной жизни столицы и, в особенности, ее демократических кварталов, густо заселенных различным мелким людом. Достоевский окружает также фигуры главных героев романа рядом их социально-психологических «двойников», история каждого из которых дает как бы еще один типический, возможный «поворот» судьбы центральных персонажей, подчеркивая тем самым общественную закономерность и всеобщность их трагической социальной судьбы (отец и сын Покровские, Горшков, Емельян Иванович, двоюродная сестра Вареньки Саша и др.). «Аналитический» характер построения «Бедных людей» (в отличие от «синтетического» метода повестей Гоголя) был, как свидетельствует письмо Достоевского к брату от 1 февраля 1846 г., замечен уже Белинским («Во мне находят новую, оригинальную струю (Белинский и прочие), — писал здесь Достоевский, — состоящую в том, что я действую анализом, а не синтезисом, то есть иду в глубину, а разбирая по атомам, отыскиваю целое, Гоголь же берет прямо целое…»).