Луна склонялась, но чуть-чуть,Когда они пустились в путь.Луи смеялся и шутил,Мешок с мукою Мик тащил,И павиан среди камнейДавил тарантулов и змей.Они бежали до утра,А на день спрятались в кустах,И хороша была нораВ благоухающих цветах.Спустился вечер — снова в путь:Успели за день отдохнуть.Идти им вдвое веселейСредь темных и пустых полейИ замечать с хребта горыКой-где горящие костры.Однажды утром, запоздав,Они не спрятались меж травИ не видали, что в кустахИх ждет совсем нежданный враг,Пантер опаснее стократ, —Огромный и рябой солдат.Он Мика за руку схватил,Ременным поясом скрутил.«Мне улыбается судьба!Поймал я беглого раба! —Кричал он. — Деньги и едуЗа это всюду я найду».Заплакал Мик, а павианС испугу спрятался в бурьян.Но, страшно побледнев, ЛуиВдруг поднял кулаки своиИ прыгнул бешено вперед:«Пусти, болван! Пусти, урод!Я белый, из моей землиПридут большие кораблиИ с ними тысячи солдат...Пусти иль сам не будешь рад...»«Ну, ну, — ответил, струсив, плут, —Идите с богом, что уж тут!»Спасенный так нежданно, МикК руке спасителя приник,Ворчал смущенный павианИ рявкнул, гневом обуян:«Ну хорошо, ну пусть я трус!Зато я с вами расстаюсь.Довольно всем дорог в стране:Налево — вам, направо — мне».Вдруг что-то щелкнуло: в капканПопал ногою павиан.Он то вздымался на дыбы,То землю рыл, кусал столбы,Но всё же справиться не могИ утомленный навзничь лег.И Мик хотел ему помочь,Но, не сумев, помчался прочь.Он думал, это дух могилИх друга за ногу схватил.Один Луи захохотал,Нагнулся, винтик отыскалИ отвинтил его, и вотКапкан открыл свой страшный рот.И павиан, перетерпевТакую боль, забыв свой гнев,Поклялся: «В городе моемЛуи мы сделаем царем».Потом пошли они в глуши,Где не встречалось ни душиИ лишь мелькала меж камнейПантера шкурою своей.Прошло два дня, и им тогдаОткрылась горная гряда,Отвесной падая стенойКуда-то в сумрак голубой.Оттуда доносился рев.Гул многих тысяч голосов,И громко крикнул павиан,Что это город обезьян.