Полное собрание стихотворений

Чиновником усердным был отец,В делах, в бумагах канцелярских меруЗемных трудов свершил и наконец,Чрез все ступени, трудную карьеруПройдя, упорной воли образец,Был опытен, знал жизнь, людей и веру,Ничем не сокрушимую, питалВ практический суровый идеал.

XIII

Любил семью, – для нас он жил на свете;Был сердцем добр, но деловит и строг.Когда порой к нему являлись дети,Он с ними быть как с равными не мог.Я помню дым сигары в кабинете,Прикосновенье желтых бритых щек,Холодный поцелуй, – вся нежность наша —

В словах «bonjour» иль «bonne nuit[33], папаша».

XIV

И скукою томительной царилВ семье казенный дух, порядок вечный.Он все копил, он все для нас копил,Но наших игр и болтовни беспечной,И хохота, и шума не любил,Подозревая в нежности сердечнойЛишь баловства избыток иль причуд,Смотря на жизнь, как на печальный труд.

ХV

Не тратилось на нас копейки лишней.Коль дети мимо кабинета шли,Как можно незаметней и неслышнейСтарались проскользнуть; от всех вдали,Хранимые лишь волею Всевышней,

Мы в куче десять человек росли,Покинутые немке и природе,Как овощи в забытом огороде.

XVI

Володя, Саша, Надя... без конца, —И в этом мертвом доме мы друг другаЛюбили мало; чтоб звонком отцаНе потревожить, так же как прислуга,Мы приходили с черного крыльца.А между тем, не ведая досуга,Здоровья не щадя, отец служилИ все копил, он все для нас копил.

XVII

Под бременем запасов гнулись полкиВ березовых шкапах – меха, фарфор,Белье, игрушки, лакомства для елки.

Зайдешь, бывало, в пыльный коридор,Во внутренность шкапов глядишь сквозь щелки,И то, чего не видишь, манит взор,И чувствуешь в восторге молчаливом,То миндалем пахнет, то черносливом.

ХVIII

Я с ключницей всегда ходить был радВ таинственный подвал, где кладовая.Здесь тоже длинные шкапы стоят;На мрачных сводах – плесень вековая,Мешков с картофелем и банок ряд...Трещит тихонько свечка, догорая,И мышь из-под огромного куляНа нас глядит, усами шевеля.

XIX

И только раз в году на именинах

Вся роскошь вдруг являлась на столе.Сидели дамы в пышных кринолинахИ старички – ряд лиц, как в полумглеНа старомодных, выцветших картинах...И в мараскинном трепетном желеСвеча, приятным пламенем краснея,Мерцала – тонких поваров затея.

ХХ

Но важный вид гостей пугал меня...Холодных блюд – остатков имениннойТрапезы нам хватало на три дня.Все приходило вновь в порядок чинный:Сестра сидела, скучный вид храня,С учительницей музыки в гостиной, —Навстречу ранним пасмурным лучамБыл слышен звук однообразных гамм.

XXI