Полнолуние

— Видишь разницу между следователем и оперативником? Один апартаменты обживает, другой шуршит по хозяйству. И так всегда! — Притворно вздохнув, Вадим взглянул на Ревенко, все еще стоявшего посреди комнаты: — Ну что, Евген, ты пока свободен. Если какой вопрос выплывет, я тебе наберу. Договорились?

— Договорились!

Капитан и майор уже обменялись крепкими рукопожатиями, когда Ревенко спохватился:

— Чуть не забыл. У вас кровати не застелены. Ближе к вечеру Мама Люба придет, чистое белье принесет.

— Чья мама? — переспросил оперативник.

— Общая, — губы капитана растянулись в ироничной усмешке, — познакомитесь, вам понравится.

— Люба, Люба, Люба, Любаша, — напевал себе под нос Зубарев, наполняя чайник водой из-под крана. — Или там Дуняша была? Ладно, придет, разберемся, чего там за мамулька такая.

Приехавшим из района оперативникам потребовалось двадцать минут после звонка Зубарева, чтобы оказаться в гостиной, которая временно превратилась в комнату совещаний выездной следственно-оперативной группы. Местный участковый, невзрачный, почти полностью лысый мужчина, некоторую импозантность которому добавляли пышные, с заметной проседью на концах усы, прибыл на несколько минут раньше, и потому к моменту появления в доме двух мужчин, одетых в почти одинаковые черные пуховики, чинно восседал за столом, потягивая горячий чай, гостеприимно предложенный ему Луниным.

Оперативники, на взгляд Ильи, были молоды. Слишком молоды для того, чтобы иметь хоть сколько-то ощутимый опыт практической работы. Судя по всему, в районном управлении внутренних дел отнюдь не горели желанием посылать в Нерыбь сотрудников, представляющих, по мнению руководства, хоть какую-то ценность, тем более что сроки командировки были совершенно туманны, а потому пожертвовали теми, от кого и так не было особой пользы. Данное обстоятельство Илью не только не особенно удивило, поскольку ничего другого ожидать и не стоило, но и не очень огорчило. Ему вполне было достаточно Зубарева, в спорах с которым, порой, к удивлению обоих спорящих, появлялась какая-нибудь неожиданная версия, в итоге оказывающаяся той самой единственной правильной тропой, по которой следствию и стоило двигаться. Сопутствующим побочным эффектом данного процесса являлось лишь то, что идей в головах спорщиков рождалось, как правило, больше, чем они сами были в состоянии проверить, так что молодые, полные энтузиазма и еще не истоптанные ноги — это было как раз то, что ему, Лунину, было здесь, в Нерыби, нужно.

— О! Племя младое, незнакомое, — продекламировал Зубарев, делая шаг навстречу вошедшим. — Вы кто будете, орлы?

— Старший лейтенант Макаров, — один из двух молодых людей выступил вперед и пожал протянутую Вадимом руку, — Николай.

— Зубарев, — отозвался оперативник, — Вадим. А вон тот солидный мужчина, — он обернулся, указывая на Лунина, — следователь, Илья Олегович. Очень серьезный товарищ.

Илья молча кивнул, в отличие от Рокси, которая, вскарабкавшись на диван, принялась радостно приветствовать вошедших.

— Кольт, — представился второй молодой человек, чуть ниже ростом и с более короткой стрижкой, чем у первого, — Юрий. Тоже старлей, если это кому-то интересно.

— Интересненько, — растягивая гласные, откликнулся Зубарев, — очень даже интересненько! Илья, ты слышал? У нас тут целая оружейная комната, Кольт и Макаров! Два ствола! Ты когда-нибудь такое видел? Мне даже не верится. Ну-ка, парни, покажите документы!

— Вадик, — Илья раздраженно хлопнул ладонью по столу, отчего тот испуганно задрожал, — ты чего разошелся-то? Снимайте куртки, садитесь за стол, — обратился он к молодым оперативникам. — С Петром Григорьевичем вы уже знакомы?

Кольт и Макаров дружно кивнули.

Совещание, на которое Лунин изначально не возлагал особых надежд, к его удивлению, продлилось значительно дольше, чем запланированные для него первоначально пятнадцать минут.

Направлений, по которым могло идти следствие, оказалось много. Конечно же, оставалась надежда на то, что семнадцатилетняя девушка, решив скорректировать жизненные планы, самостоятельно покинула надоевший ей поселок и, таинственным образом миновав кордон, уехала в Среднегорск, а быть может, куда и подальше. Вполне логичным, во всяком случае, по мнению городских жителей, которые на совещании оказались в большинстве, казалось и выдвинутое предположение, что Алина могла уйти в тайгу и там если и не заблудиться, то, к примеру, подвернуть, а то и сломать ногу и теперь не имеет возможности выйти к людям. Понятно, что сразу же возникал вопрос, а зачем молодой девушке в самом конце октября, когда уже довольно холодно, да к тому же на ночь глядя, идти в глубину леса, причем так далеко, что ее до сих пор не смогла обнаружить ни одна из поисковых групп, но, по настоянию Зубарева, излишние сомнения и рассуждения было решено отложить на более благоприятное для них время. Следующей версией, выдвинутой почти хором молодыми оперативниками, была любовь, причем любовь непременно несчастная.

— Ну а как иначе? Конечно, несчастная.