Польша и Россия в первой трети XIX века

«Твой рапорт в сейме как целебный пластырь,Я восхищен твоим химическим уменьем,

Из извести ты сделал алебастрОдним волшебным словоговореньем.

И этим ты принес нам облегченье —Надежду, что наступит улучшенье,

И край преобразится несказанно,Коль в Раде будет множество Козьмянов».

Благостность отчета была опровергнута представителями Сената и Посольской избы (палаты послов и депутатов), указавшими на недостатки в работе правительства. Характерно, что в «Замечаниях» сенаторов содержались как бы извинения за критику и оправдания. Свет правды, говорилось там, не режет глаз законодателя, который озаботился тем, чтобы лучи его шли со всех сторон, освещая истинное положение дел. Указывалось, что собрать правду воедино должны три ветви власти, и само правительство более других заинтересовано «узнать о себе искреннее и верное мнение народа». Народ же неразрывно связан с королем, «который наравне с народом […] чувствует и думает»; в нем «сосредоточены наивысшее попечение и воля», он «и создатель законов, и источник их исполнения», он же осуществляет за этим надзор. «Конституция, – говорилось в «Замечаниях», – видит в нем не особу, а моральную власть, вознесенную над всеми страстями, всякими симпатиями и нуждами, которая поэтому никогда не может иметь повода творить зло, которая не способна хотеть и желать чего-либо иного, как только того же, что и народ»; интерес короля и народа заключается в хорошей работе правительства, исполнении им законов, и они «равно страдают», если власть оказывается неумной или нечестной. Поэтому комиссия Сената в аккуратной форме указывала на нарушения конституции: без санкции сейма правительство устанавливало новые подати, министры не контрассигновали королевские декреты. Как недостаток в работе Правительственной комиссии (министерства) вероисповеданий и общественного просвещения был отмечен тот факт, что духовенство не отвечает своим обязанностям и предназначению: прогресс не ощутим, идет деморализация, которая отражается на воспитании молодежи. Критике подверглась и полиция: чтобы обеспечить общественную пользу и безопасность, она должна была, где нужно, проявлять умеренность, не затрагивать личную свободу. Сенаторы оговаривались, что не могли не сказать о недостатках, иначе они были бы виноваты. Подчеркивалось, что никто не подозревает министров в злом умысле: все чтут святость конституции, но пока лишь учатся, ошибаясь из-за незнания и отсутствия опыта, и только теперь «под оком мудрого законодателя» «должны наставлять и остерегать друг друга». Критические замечания завершались новыми славословиями царю; в самой возможности хвалить или ругать правительство видели заслугу монарха: «Его воле обязаны улучшения в стране и достоинства правительства, благодаря его доброте можно указать на некоторые упущения». Говоря о доброте и воле монарха, способных преодолеть трудности, сенаторы возлагали на него определение «времени и способов bсполнения всех наших желаний» как гарантии того, что они будут выполнены. Они благодарили царя за предоставление полномочий наместнику, видя в этом «точное следование конституционной хартии, являющейся его делом», «новое средство, чтобы ее гарантийные статьи, развиваясь в сторону все большего уточнения, приобрели нерушимую прочность»⁹.

В отличие от «молчаливого» сейма Княжества Варшавского, в сейме Королевства право выступать с замечаниями по отчету Государственного совета имели обе палаты. В Посольской палате не было единодушия: критически настроенный к деятельности правительства либеральный посол от Калиша В. Немоёвский был недоволен подготовленным проектом замечаний по отчету, ему возражал варшавский депутат С. Б. Линде. В результате возникла новая версия замечаний, ее подготовили Ю. Малаховский, С.Грабовский, А.Слубницкий и В.Куницкий. Авторы старались проявить благожелательное отношение к законопроектам правительства, чтобы «не опечалить сердце Александра», тем не менее, по работе почти каждой правительственной комиссии была высказана критика. Она также перемежалась комплиментами в адрес императора, выражением уверенности, что Королевство «расцветет под сладчайшим скипетром могучего монарха»¹⁰.