Польша и Россия в первой трети XIX века

Так, в мае 1830 г. в «лучших домах» Варшавы говорили о перспективе присоединения к Королевству Польскому Великого княжества Познанского «на основании каких-то условий между высочайшими дворами российским и прусским». Еще более заинтересованно обсуждались взаимные отношения и планы России и Австрии. Согласно агентурным донесениям, галицийские поляки видели возможность русско-австрийской войны из-за планов императора Австрийской империи «восстановить Польшу паки особенным государством и утвердить на троне независимого короля», тогда как ранее Габсбурги хотели создать «малое Царство Польское» во главе с «Орленком» – сыном Наполеона герцогом Рейхштадтским. В качестве главы независимой Польши, о создании которой будто бы договорились державы, австрийцы, наряду с «Орленком», предлагали также эрцгерцога Карла, прусский король – своего сына принца Фридриха, а Россия – великого князя Константина. Агент подчеркивал, что такие слухи распространяют австрийские немцы, чтобы «выведывать», что думают поляки. Они якобы заявляли, что будут требовать от России согласия на независимость Польши, к которой они будто бы были готовы присоединить Галицию, либо такого ее раздела, какой существовал до 1805 г. Слухи передавались в Королевство Польское и там обретали новые черты: говорили о намерении австрийского императора объединить Венгерское королевство с Галицией-Лодомерией, о том, будто он писал царю о присоединении к ним Королевства Польского «для образования одного государства»¹²⁵

.

Во всех агентурных донесениях конца 1820-х гг. повторялась мысль об ожидании поляками войны между Россией и Австрией. При этом противопоставлялись негативное отношение поляков Королевства Польского, Галиции и Краковской республики к немцам и симпатия их к России. Сообщалось о стремлении галицийских жителей объединиться с Королевством и готовности их участвовать в войне с Австрией. Приводились факты восторженного отношения к царю, тем более что, по слухам, Николай I резко отозвался о политике Вены и будто бы заявил, что «присоединение Галиции будет зависеть от того, чего будут достойны поляки, от отваги, с какой они выкинут австрийцев из этой части давней Польши» ¹²⁶

. Сложная ситуация, действительно, могла возбудить у поляков определенные надежды на Россию и царизм. Однако далеко не все оказывались охваченными таким настроением: были свидетельства, что часть галицийского общества делала ставку на Габсбургов. Так, в сентябре 1829 г. на балу у графа Альфреда Потоцкого в Ланьцуте гости провозгласили тост: «Пусть благоденствует Королевство Польское под державой императора австрийского!» Летом 1830 г. один из австрийских патриотов граф Парис приехал из Кракова в Варшаву, и оказалось, что он «в своих разговорах, касающихся здешнего правительства, очень невоздержан, все хулит, что только относится к Королевству Польскому и России, а чрезмерно хвалит Австрию». Парис утверждал также, что «австрийские жители гораздо благополучнее проливу здешних»¹²⁷.