Польские трупы

Та-ак, Бирнбаум, вот почему он согласился остаться в следователях. Не потому, что давили в Управлении, а потому, что до него доходили слухи о попытках подкупа его сородичей прежними жителями городка, основавшими в Берлине Verein Ehemalige Birnbaum, Общество бывшего Бирнбаума. У пруссаков были свои методы: тех, кто поселился в их домах либо получил после восстания какой-либо скарб беженцев, запугивали или шантажировали, требуя заплатить за брошенное имущество.

— Все время что-то происходит, пан Мачей, правда? Надо немедленно ехать к Чертову мосту. Пожалуйста, подождите, через пять минут я буду готов!

* * *

Протоколист спустился между густыми зарослями дрока в глубокую придорожную канаву.

— Все ясно, — сказал он. — Пан комендант, следы подтверждают слова практиканта. Повезло парню, что жив остался! Видать, очень тихо лежал. Если б не эти заросли, бандит его бы добил.

— А как все произошло? — Теодор остановился и соскочил с велосипеда, мимоходом пожав руку Леону Куне.

— Видите ли, уважаемый пан Теодор, практикант Мичинский вез, впрочем, как обычно, жалованье работникам в лес, в Заварче. А этот Казик, или как его там, увязался за ним, похоже, он повсюду за Мичинским таскался, ну и сегодня тоже, только в этот раз на свою беду… Молодой человек, несмотря на тяжелое ранение в грудь, успел опознать убийцу, мы ищем его с самого утра. И, видит Бог, скоро найдем.

— И кто же это?

— Пан Теодор, может, вы его и знаете, лудильщик, за рекой живет, Новаком звать, его уже ловили на какой-то контрабанде, он тогда выкрутился, но после этого за ним дурная молва ходила…

— Молва дурная, это точно, — почти весело отозвался со дна канавы склонившийся над каким-то стеблем юный протоколист. — Кажется, у него есть сестра, еще совсем девчонка, а он уже ее всем в любовницы предлагает.

— Да что вы такое говорите?! — Теодор едва сдержал возмущение.

— Ну, так люди болтают, — поправился протоколист. — Я сам не знаю, в постели ее ни кем не видел. Она и впрямь очень молоденькая…

* * *

Как это было? Как было… значится, как все началось? Вы об этом, пани, спрашиваете? Ой, придется сейчас за все стыда хлебнуть, ну да чего уж там, он на нас давно глаз положил, на Каську, значится, не на меня, упаси Боже, она такая бойкая была и уверенная в себе, всегда знала, чего хочет, правду вам говорю, она знала, чего хочет, не то, что я, ну, а я тогда еще в начальную школу ходила, спасибо барышне из Ковно, ну, той, из имения над озером. Хотя он, подлец, давно на меня посматривал, нехорошо так, хитро, будто хотел сказать что-то, ну да я тогда не обращала на это никакого внимания, а Каська, похоже, сама на него запала — как в сенях мимо него проходила, всегда перед ним подолом крутила, что твоя лиса хвостом, а едва пан старший лесничий в дверях появлялся, сразу весело так напевать начинала, только недобрый он был человек, и взгляд у него был недобрый, хитрый, а как в мундир вырядится, то и не подходи, мы тогда носа с кухни не высовывали, только со Смолибоцкой сидели, помогали ей… А почему недобрый — это вы Каську спрашивайте, не меня, мне-то он леденцы давал и даже ликером угощал, тем, из черного буфета, который держал для особых случаев, потом сильно в голове шумело, даже песни хотелось во всю глотку петь… Но он этого не понимал, у него только обжиманцы были на уме…

* * *

— Обжиманцы? — удивился и как будто даже испугался Теодор. — И это вы мне, почтенному гражданину нашего города, говорите, тьфу, черт, о каких-то обжиманцах?

— Точно так, пан Теодор, я вынужден, нет другого выхода. Вы-то человек старых правил… и, наверное, не поверите, но, кажется — и это хуже всего, — что во всем виновата та, вторая Каська, она с самого начала готовила девчонку для этого развратника!

— Я попрошу не разводить здесь спекуляции и не говорить каждую секунду «кажется» — я хочу наконец выяснить, что здесь происходило! Речь идет об авторитете государственного служащего и чести Управления, и даже о добром имени всего нашего общества… Дорогой мой, мы должны спасти то, что еще осталось от нашей репутации, в конце концов, для того мы здесь. Ты говоришь, юноша, что та приезжая сейчас беседует с прислугой старшего лесничего? Это все вы от нее узнали или от коменданта?

Теодор явно помрачнел. Протоколист Миллер с тревогой на него покосился. Что случилось с вице-бургомистром? — подумал он. То, что одна девка гуляла и приучала к этому другую — что ж, это не новость, в деревне они и так обычно черт-те как рано выходят замуж, почему же он так сокрушается, в конце концов, сам уже в годах? Лучше бы жену себе поискал, ведь человек с достатком, только что двухэтажный каменный дом купил, и не одна бы охотно его приветила, только позови.

А еще у нас полтора трупа, и, может, ты этим наконец займешься, — чуть ли не добавил он вслух.

* * *