Полтавская битва: 300 лет славы

«Генерал – майор Штакельберг сам повел наше левое крыло против правого крыла врага, где стояли Преображенский, Семеновский, Астраханский и Ингерманландский полки. С обеих сторон начался такой страшный огонь, что отдельных выстрелов нельзя было уже отличить, и на протяжении получаса ничего не было слышно и видно, кроме грома и вспышек. Ветер гнал нам прямо в лицо снег дождь и дым. Этим, в итоге, воспользовался наш враг, наседая на нас всеми силами своими из леса, пронзая наших пиками и штыками раньше, чем они успевали рассмотреть врага.

Рукопашная была очень жестокая и русские погнали нас, но все это длилось недолго, так как ночь разлучила нас. Враг отошел к лесу и мы с недобитками нашей армии остались на месте боя, не зная, кто победил.»

Другой шведский чиновник – очевидец боя писал:

«Судьба так преследовала шведскую армию, что и темень и холод мешали ей. А было той ночью так темно, что и руки нельзя было видеть перед глазами. Кроме того, никто из нас не знал местности, и мы должны были блуждать этим страшным и отвратительным лесом в грязи, причем или вязли в болоте или бились головами о все деревья и падали над пеньками. Несмотря на это, мы ещё ночью продвинулись лесом немного вперед от места боя, где сидели те, что остались на нем, и, страшась и надеясь на будущее, не зная, жалеть ли им о том, что случилось, или бояться будущего. К этому присоединились вопли раненых, вздохи тех, что заблудились. Все это самого мужественного могло устрашить, и самого сурового вывести из себя».

Всем участникам сражения при Лесной Петр Первый вручил медали с надписью: «Достойному достойное». Он писал в Москву:

«Объявляю вам, что мы вчерашнего числа неприятеля дошли, стоящего зело на крепких местах, числом 16 000, который тотчас из лесу нас атаковал всей пехотою во фланг. Но мы тотчас, дав прямо залп из пушек, пошли. Хотя неприятель зело жестоко из пушек и ружей стрелял, однако и оного сквозь лес погнали к их коннице. И пошел неприятель, паки в бой вступил. Даже до темноты бой сей с неприятелем зело жестоким огнем пребывал. На последи, милостью победодавца Бога, оного неприятеля сломив, побили на голову.» Через десять лет Петр добавил:

«Поистине оная баталия при Лесной во всех благополучных последований России, понеже тут первая проба солдатская была и людей ободрила и мать Полтавской баталии, ибо по девятимесячному времени младенца счастья произвела.»

До Полтавской битвы оставалось 9 месяцев.

План королевского похода на Москву был сорван. Петр уехал в Смоленск, а Меншиков повел корволант к главному лагерю русской армии. Армия Карла XII до середины октября простояла в селе Костеничи, у Стародуба, ожидая корпус Левенгаупта, которому Карл XII по непостижимой причине не оказал никакой помощи. Здесь, в Костеничах, он узнал, что рижского обоза больше нет. К. Гилленкрок писал:

«Эта весть огорчила короля. Несколько дней он был очень беспрокоен, так что ночью приходил в мою квартиру. Король страдал бессонницей.»

Карл понял, что к Москве пробиться не может. Шведский историк Г. Артеус писал: «Прозрение относительно боеспособности русской армии в полной мерев шведской главной квартире наступило осенью 1708 года, как о том доносили в Лондон английский наблюдатель Джефрис:

«В настоящее время шведы должны признать, что московиты выучили свой урок намного лучше, и что они равны саксонцам, а может быть, и превосходней их в дисциплине и доблести, хотя правда и в том, что их кавалерия не управится с нашей (пишет англичанин о шведах – авт.), однако их пехота защищается упорно, так что их трудно разъединить или расстроить их порядок, если не атаковать их с мечом в руке.»

Выжженные земли вдоль Смоленской дороги на Москву не заставили Карла XII временно вернуться в менее опустошенные области. Вместо этого он развернул армию в южном направлении. На Украине его армия попала в стратегическое окружение и была принуждена к отчаянному штурму укрепленного лагеря под Полтавой – с вытекающими отсюда последствиями.»

Шведский офицер – участник войны писал:

«Хотя король сразу хотел вступить в Россию, сейчас же около Смоленска, он изменил свой замысел, потому что это оказалось невозможно в связи с тем, что была уже поздняя осень и потому что враг все уничтожил огнем и не оставлял никаких средств для существования. Возможно также, что король знал о желании казацкого гетмана Мазепы присоединиться к шведам, если король подойдет к его границам».

Ещё один шведский историк писал: