Полтергейст в Прошмыркине

Получалось так, что его целое лето дурачили всей деревней ради газа и асфальта, а он принимал всё увиденное и услышанное за чистую монету, из ничего возводя грандиозные теории и выстраивая теперь уже не стоящие ломаного гроша научные концепции… Ну а что же все эти его помощники? Неужто, они не замечали, что им на каждом шагу подсовывали «липу»? Да, уж, куда там! Все всё прекрасно знали, но почему-то молчали.

Впрочем, не «почему-то»! А зачем им нужно было говорить ему правду, если житьё в Прошмыркине всех устраивало?! Худо ли, жить, как на даче, имея при этом возможность гульнуть – хоть направо, хоть налево, покуролесить, пофлиртовать, получая отличную зарплату, да ещё и командировочные?! Что может быть лучше?! А журналюги? Да, то же самое! Избегались там как коты блудливые и кошки драные, да ещё и гонорары им за это шли. О, небо!!!

Теперь профессор жестоко корил себя за поспешность с оповещением мировой научной общественности о скором выходе его труда, способного перевернуть современные представления об окружающем мире. Его помощниками уже написаны и разосланы приглашения на коллоквиумы, семинары и конгрессы… А теперь всё, всё, всё это – коту под хвост! Чем теперь докажешь, и коллегам, и СМИ, что в Прошмыркине, и в самом деле, имелись полтергейсты, всякие иные феномены и аномальные явления, которые он изучал? Чем?!!

Да, он согласен, он допускает, что в чём-то был обманут этим чёртовым фокусником Витькой Завадовым, не возражает, что в чём-то обманывался сам. Да! Да! Да! Но… Ведь они же были: и настоящие «летающие тарелки», и вредоносные духи преисподней, которых, с немалыми трудами, те же шаманы, изгоняли обратно! Да, что там говорить? Ведь к нему самому однажды ночью заявились пришельцы! Правда, он об этом своей команде рассказывать не захотел, поскольку это случилось после весьма бурного банкета. Но они были! Профессор даже их спросил, откуда они прилетели. Зеленоликие, с хвостами, рогами и копытами пришельцы ответили, что они со звезды Крынбыбру… О, небо! Что же теперь делать?!

Профессор представил себе заголовки газет, извещающих весь мир о крахе научной карьеры, скорее всего, теперь уже бывшего профессора Свистунова-Нахалевича. А ведь если стряпать разоблачительные реляции возьмётся какой-нибудь умник из нынешних писак, так называемых, «молодых да ранних», то его несостоявшийся триумф запросто может обратиться во всемирный позор.

Интересно, как же его назовут, чтобы поглубже утопить в грязи? «Лжец»? Нет, слабо… «Мистификатор»? Тоже не очень… Скорее всего, статья будет названа хлёстко и убийственно, чтобы «невзирая на лица», чтобы «не в бровь, а в глаз». Ну да, конечно же, статья будет озаглавлена «Свистуновщина», или даже ещё злее. На ум пришли салонные пересуды академических прилипал и титулованных невежд. Теперь даже на улице в его сторону будут тыкать пальцем: «Смотрите! Это тот самый бывший профессор, лжец и махинатор!»

Итак, мосты сожжены безвозвратно. Впереди – бездна. Профессор с трудом поднялся с дивана. Пол под ногами качался, словно зыбун былых прошмыркинских болот. Руки машинально начали шарить по карманам в поисках валидола, а – глаза по углам кабинета, в поисках подходящей верёвки. И тут он вспомнил про изумрудовские подковы. А что, если попробовать? А вдруг?!! Всё равно ведь – всему конец! На подгибающихся ногах Евгений Евгеньевич подошёл к подковам и взял одну из них в руки. Кривясь и морщась (ёшкин кот, какой же дурацкой ерундой сейчас он хочет заняться!), профессор огляделся, и тихим шёпотом произнёс:

– Конь вороной по небу проскакал, меж звёзд дорогу проторил, с ноги подкову потерял. Ты, подкова железная, огради меня от беды, от лиха, от горести!

В этот момент где-то за его спиной большие напольные часы гулко пробили двенадцать раз. И тут… Ворочая языком валидол, профессор сквозь храп супруги вдруг явственно услышал, как в ванной, открытая неведомо кем, из душа полилась вода, а рядом с ним, в финском серванте, громко звякнула чешская посуда…

К О Н Е Ц