Помост у реки Роны

– Да мы и не собирались. Мы тут просто катаемся. Бьянка, я же хотел тебя поздравить… – Он повернулся и поплелся к своей машине, видимо, чтобы что-то из нее забрать. Но вдруг остановился рядом с «пежо» Сельмы и рассмеялся. – А это еще чьё ведро? – Что было сил Саша втянул в себя слюну и смачно харкнул на машину Сельмы.

– Ах ты, мразь! Te matare![21]

Срываясь на испанский, Сельма выбежала из дома и бросилась к Саше, но ее опередил Август. Он добрался до него быстрее остальных и вмазал кулаком по морде. Алекс и Фрэнсис застыли в сторонке, остальные же всей толпой ринулись к месту, где началась драка. Русские мальчики вылетели из машин, лишь Тим Снейк неподвижно стоял позади всех.

Не в силах дать сдачи, Саша упал от удара в снег. Двое русских мальчиков прыгнули на Августа, на защиту которого примчались Чёрный принц и Сельма. Невпопад размахивая руками, падали и поднимались испанцы и, стараясь остановить всё это, визжали Сэм, Валя и Мария.

Русские мальчики были похожи на волчат, напавших на дом из тёмного леса. Островок света вокруг шале окружала кромешная тьма, где пугливо и безжалостно всё живое. Их почти детские лица стали уродливыми, мальчики выплёскивали накопленную обиду в криках и жестах, и как месть всему – вседозволенность действием. В их душах почти не осталось тепла, которым можно было бы согреться. Исполняя новый тренд по воле своих родителей, дети девяностых из семей новых русских богачей были первыми, кому достались студенческие визы в Швейцарию, Англию, Америку. Дети уезжали одни в годы начальной школы, близких заменяли им европейские учителя из пансионата – такие странные люди в глазах русского ребенка, так непривычно объясняющие окружающий мир. Порой волчата негласно считались неудобным последствием первых браков, и их воспитывали только редкие звонки в чужой стране и пополняющийся неизвестно кем банковский счет, а став взрослыми, они не понимали, откуда были родом, на каком языке им говорить и кого любить. Им никто ничего не объяснял, воля их ослабела и почти уснула. Как сгусток ядерной энергии, вырванный из атома, они теперь бродят по этой благополучной земле, в такие ночи, как сегодня, искажая неразборчивой ненавистью свои лица и чувствуя себя живыми.

Эхом в горах повторился выстрел, зашумели крылья птиц, сорвавшихся с деревьев.

На крыльце дома, держа в руках дымящуюся армейскую винтовку, стоял хозяин шале. Рядом с ним был Мустафа, видимо позвавший его на помощь.

– Я сейчас позвоню в полицию! Быстро все, кто здесь не живет, убирайтесь отсюда! – Несмотря на французский акцент, слова владельца дома стали понятны всем.

– А я из Сирии! Со мной вообще шутки плохи! – не мог не внести свою лепту Мустафа.

Все испугались, и, пожалуй, многим припомнилась история, как не так давно у одного клуба в центре Женевы житель швейцарской многоэтажки все же выстрелил из ружья в орущего под его окнами иностранца. Несмотря на вечную отстранённость Швейцарии от войн, каждый мужчина здесь был обязан отслужить в армии, а затем хранить дома оружие на случай мобилизации. И учитывая, что швейцарцы считаются лучшими в мире наёмниками для участия в войнах других государств, армия у этих ребят была что надо.

– Всё, всё, мы уходим. Только не стреляйте! – Саша очнулся и принялся распихивать своих ребят по машинам.

Разгорячённые, все теперь пытались отдышаться. Сэм с ненавистью посмотрела на Бьянку, которая тёрлась около русских.

– И ты вали отсюда. – железным голосом приказала ей Саманта.

– А ты давай повежливей!

– Еще одно слово, и клянусь, что я организую тебе порцию слабительного в кофе. Обосрёшься прямо за своим столом в кафетерии.

Тим, который держал нейтралитет в любой сложившейся ситуации, чуть улыбнулся, казалось, восхищаясь Сэм, но взял под руку Бьянку.

– Признаю, что злость тебе к лицу, но ты, дорогая, сегодня чересчур разгорячилась.

Снейк вроде как обращался к Бьянке, хотя его слова прозвучали будто бы и для Сэм. Бьянка в недоумении поморщилась, но не успела ничего ответить – Снейк уже тянул ее в машину Саши.

Парковка у шале почти опустела. Все вернулись в дом и из чувства благодарности предложили хозяину хостела отметить вместе с ними Рождество. Он отказался и в качестве «спасибо» попросил вести себя как можно тише и больше никому не открывать дверь.

Все стали подсчитывать урон.

Больше всего досталось Августу. Его лицо украсили ссадины и здоровенный синяк, майка была порвана. Рядом с ним кружилась Валя, которая, попросив у хозяина дома аптечку, стараясь вспомнить, чем лечил ее в детстве папа, когда она падала с велосипеда. Вроде нужно было намочить хлоргексидином марлю, а потом еще найти местное подобие пантенола… Но, честно говоря, Август чувствовал себя превосходно: он был героем вечера, и сейчас его нежно лечила Валя.

– Эта баночка почти пустая… Я сейчас схожу на кухню, посмотрю, есть ли там еще обеззараживающее в аптечке. Подожди меня здесь.

– Стой! Я с тобой, помогу поискать. – Август последовал за Валей.