Помост у реки Роны

Но в замёрзшем городе остались дети, чьи сердца почему-то еще бились, одной из них была Валя. В покинутых чужих домах она нашла тёплую одежду. Надев всё разом, как броню, она старалась бесшумно передвигаться в светлое время, пока солнце еще пробивалось к улицам через зеленые облака. Ночью в городе было опасно. Это было время охоты волков. Звери рыскали в поисках последних теплых сердец, не трогая лишь ветхую колдунью, одиноко шаркающую по вымерзшему городу. Она дотрагивалась до морозного воздуха, словно считывая послания: проходил ли здесь ранее кто-нибудь из живых. Валя знала, что есть и другие волшебные дети и что ей необходимо их найти. Вместе они смогут разбудить уснувших малышей.

Всё изменилось, когда в город прилетел дракон, столетиями спавший высоко в Альпах, он сторожил железные сундуки кельтов, пока что-то не потревожило его. Горы никогда не оттаивали, пряча дракона на своих вершинах. Когда он покинул их, на самых высоких пиках расцвели эдельвейсы, со склонов потекли реки, превращаясь в ледяные горки над крышами домов. Дракон был столь холоден, что, когда он кружил над городом, всё под тенью его жёстких крыльев покрывалось наледью. Он нашел новое укрытие, забравшись в глубину туннеля Монблан, ведущего из французского Шамони в итальянский Курмайор, и проводил там ночи, а иногда и дни, замерев в неподвижности.

Валя увидела, как чудовище пролетело над ней. Оно неслось на гигантских бумажных крыльях, сложенных из миллиарда страниц детских дневников, когда-то спрятанных под подушками. Его чешуя сияла ледышками из застывших слез. В змеиных глазах горела тоскливая кручина, забранная вместе с теплом из маленьких сердец. Туловище дракона было исчиркано чернилами – посланиями об одиночестве, вечно отзывающемся в гуле неотвеченных звонков и опустевших аэропортов. Он весь переливался изумрудным страхом и яростно бил крыльями над крышами домов, забирая последние теплые выдохи, чтобы отогреть свою мучительную застарелую боль. Иногда к небесам восходил рвущий душу вой – это была песня чýдища.

Валя не снимала с шеи ключик, в холодные ночи согревающий ее как уголёк. Когда кто-нибудь из неспящих детей был неподалеку, ключ светился, словно освещенный солнцем.

Первым Валя нашла Мустафу. Он прятался в горе коробок у склада Migros. Он был очень тёплый, он сохранил тепло и согревал тех, кто оказывался рядом. Мальчик хорошо помнил войну, обрушившуюся с неба на Сирию. Из-под рёва самолетов, из-под тяжёлых серых облаков, из-под обвала его дома чудом спаслись он и отец. Мать, закрывающая своим телом малышку Марту, не поспела за ними. Горе свернулось змеей в сердце Мустафы, но он держался, ведь он мужчина. С той поры как Валя нашла его, он, словно костёр, разгонял холод окружающей их темноты. Мустафа часто рассказывал о мирных временах: о смешной кузине Шушан, которая была такой толстой, что на ее животе засыпали дети, уставшие после игры, и о вкусных мандаринах из родительского солнечного сада.

В лесной чаще вырыл себе берлогу Август. Он убил волка и теперь носил волчью шкуру. Август мог бы стать таким же жестоким, как его отец, который не щадил людей. Сын убийцы был вынужден скрываться в чужой стране, не рассказывая о своем прошлом, но, почти превратившись в зверя, он сохранил свое сердце чистым и был готов бескорыстно защищать тех, кто рядом. Валя и Мустафа взяли его с собой.

В одном из подвалов они нашли Марию и Чёрного принца.

Мать Марии рано оставила дочку одну, познав радость больших денег, наказав ей быть рассудительной и жестокой. Это был ее последний урок, которым она хотела закалить дочь, как лучшую сталь японских клинков. Но Мария не затаила обиды. Она полюбила Чёрного принца как брата и заботилась о нем каждый день.

Принцу с детства напоминали о его высокой миссии. Его жизненный путь должен был быть инвестицией на благо семьи. Иногда некоторые люди казались ему никчёмными, и он чувствовал, что вправе решать их участь. В этот момент Мария прижимала его крепко к себе, отдавая свое тепло, и сердце принца снова оживало.

На самой высокой крыше в городе, всегда залитой солнцем, на чердаке жили испанцы и Алекс. Золотые лучи оберегали их от инея. Испанцы всегда делились последней крошкой хлеба и не стыдились своей беззащитности. Братья-подкидыши из барселонского детдома вечно колесили по свету.

Алекс же мог уснуть первым, боль бродила внутри него как раненая волчица, кусая за самые ранимые места. Он был случайным ребёнком, никому не нужным. Красавчик любил очаровывать людей, но относился бережно к тем, кого мог бы ранить своим действием или словами. Холод отступал, не в силах завладеть им.

Собравшись вместе, дети осторожно шли по городу. Они добывали еду в опустевших домах и магазинах и плакали, замечая на улицах уснувших малышей.

Однажды, на закате, они увидели худого парня в больших круглых очках. Он переходил от одного ребёнка к другому и что было сил дышал в их лица, стараясь отогреть. Это был Фрэнсис. Он искал детей еще до морозной напасти, боясь превратиться в безразличного сытого европейского стукача.