ПОНЕДЕЛЬНИК

Как видишь, избиения эти были обоснованы, и если не корректны с точки зрения закона,

то достаточно справедливы с позиции договорных обязательств – достаточно, чтобы я

закрыл на них глаза. Наверное, тебе будет трудно с этим согласиться, но даже изнасилование

(уж прости, приходится об этом упомянуть, не щажу я твоей тонкой натуры) так же имеет

естественные причины, позволившие мне на время удалиться, а Петровичу – получить

удовольствие определенного свойства. Проблема в том, что своим неосмотрительным

поведением ты ставишь себя вне закона. Твое безответственное поведение, не приличествует

нормальному человеку, занимающему крепкие позиции в обществе, чего уж тут юлить – это

попросту не ты.

Отказываясь выполнять даже минимум обязательств и вместо этого ведя себя

совершенно недостойно, ты, по сути, перестаешь быть человеком. У дяди Лидии несколько

судимостей, столько же раз он сидел, и немудрено, что людей «на свободе» Петрович

оценивает по меркам «зоны». Так вот, с точки зрения матерого зэка (и это правило действует

как в мужских, так и в женских колониях), ты – нелюдь; подобные тебе на той же «зоне»

моют параши, и Петрович, чувствуя это, посчитал нужным тебя «опустить» – таким

нестандартным образом, он выразил свое презрение. Может быть, ты найдешь деньги к

следующему понедельнику, но вот отмыться от этого клейма не удастся еще очень долго –

для этого требуется, по крайней мере, страстное желание возродиться морально, необходимо

иметь хоть какое-то представление о достоинстве.

Я ни в коем случае не хочу оправдывать жестокие наклонности Лидии и ее

родственничков, но ведь их поведение, реакция на тебя сами собой разумеются. И это

лишний раз доказывает, что только ты являешься причиной своей боли и в твоих же силах ее

избежать… Ох, что-то я заболтался, хотя говорить собирался вовсе не об этом. Я чего к тебе

обращаюсь – мне на время надо исчезнуть, побудешь без меня, погуляешь, кое с кем

познакомишься, кое-что узнаешь и увидишь, я же тем временем совершу уголовно

наказуемое действие – чудовищно, правда? – но иначе нельзя, потом все узнаешь. Мне

подбросили анонимную записку следующего содержания: «Уровень Г26, этаж 74,

лаборатория №19. Главное Субстанциональное Хранилище. Касается душки, дело

утвердили. Опасно».

В субстанциональное хранилище фигурам вроде меня вход заказан, так что придется

проникнуть туда незаконным путем. Понятия не имею, какое открытие меня ждет в

лаборатории, скорее всего, не самое приятное, но я догадываюсь, что записку подкинула

однокурсница, с которой мы недавно пересеклись – только вот не знаю, ловушка это или

дружеский жест с ее стороны – буду надеяться на лучшее.

Ты же давай поднимайся, наконец, утирай слезы и иди в город – там тебя давно ждут,

там нуждаются в твоей помощи. Хотя бы раз сделай что-нибудь полезное и самостоятельно!

Ладно, бывай. Да и кстати, душка из письма – это ты.

Слезы высохли. После всех испытаний на тебя накатила такая усталость, что удалось

задремать прямо на полу, посреди выпотрошенной квартиры. Ты лежишь, свернувшись

калачиком, и тихо посапываешь, как ребенок. Медленно возвращаешься к реальности.

Открываешь глаза. Электрический свет все так же слепит, за окном по-прежнему темно.

Вроде бы ничего не изменилось. Ты не знаешь, сколько длился сон. Все твое тело ломит, но

голова ясная. Хотя ты помнишь избиение в мельчайших подробностях, и боль никуда не

делась, а только прикорнула под боком, – тем не менее, тебе уже наскучило лежать на одном

месте и ничего не делать. К тому же холодно.

Очень медленно приподнимаешь голову – шея мстит жестоко; опираешься на локоть – к

ножевому кудахтанью шеи присоединяются грудь и живот; выпрямляешься и со стоном

усаживаешься на пол: теперь это уже целый хор возмущенных голосов – твое тело

протестует. Надо подняться с пола. Чтобы как-то ослабить приступы, сначала ты встаешь на

четвереньки, затем медленно выпрямляешься, еще осторожнее выставляешь вперед

согнутую в колене ногу и, перенеся на нее вес своего тела наконец-то поднимаешься. Без

43

кряхтения и нарывающей боли не обходится, но все это терпимо, особенно если двигаться

медленно и рассчитывать каждое следующее действие.

Выяснив, сколько время – 2.17, – ты идешь на кухню, чтобы утолить жажду.

Напиваешься воды из чайника и возвращаешься обратно в комнату. Все это занимает очень

много времени и усилий, но сейчас ты не хочешь оставаться на одном месте – иначе в голову

лезут ужасные мысли. Заняться совершенно нечем. Как ни странно, былые тоска, стыд,

унижение куда-то исчезли. Они, наверное, тоже рядом, могут наскочить в любой момент, но