ПОНЕДЕЛЬНИК

на тебя почему-то с надеждой. Ты впервые замечаешь ее уши, маленькие и не оттопыренные,

– прежде они всегда были скрыты распущенными волосами, а теперь на голове у Адель

тугой пучок, какой-то драматичный: видимо, пришлось забыть о прическах с того момента,

как она обнаружила тело Степана Михайловича. После смерти одного близкого человека –

мужа – Адель еще могла держать себя в руках, но инфаркт свекра и признание брата, это

было уже чересчур.

- Поговорите с ним, - умоляющим голосом просит твоя знакомая и нервно тычет пальцем

то ли в сторону Никиты, то ли в охранника. – Может, хотя бы вы…

- Адель, прошу тебя, - спокойно перерывает ее брат. – Я несу ответственность за

совершенное преступление, и это вовсе не тот случай, когда меня кто-то сможет

переубедить. Зачем понапрасну тревожить людей, тем более, не имеющих никакого

отношения ни к этой истории, ни к нашей семье?

- Ты не совершал никакого преступления! – несколько раздраженно вскрикивает Адель и,

скорее всего, не в первый раз.

- Милая, - в тихом, ровном голосе Никиты слышна дружеская нежность, - конечно, ты не

веришь. Это естественно. Но я убил Сысоя и признался именно потому, что осознаю, какое

это страшное преступление. Адель…

- А почему раньше не признался, раньше?

Никита молча курит.

- Вот видишь, - победоносно восклицает Адель.

- Ничего я не вижу.

113

- Ты не отвечаешь, потому что это глупо прозвучит.

- Адель, умоляю тебя, возвращайся домой, ты устала.

- Никита не признался раньше, - говорит девушка, обращаясь к тебе, - потому что не был

уверен.

- В чем? – уточняешь ты.

- В том, что это он убил Сысоя!

- Адель, еще раз, - на всякий случай Никита повышает голос и мрачно отчеканивает

слова, - Сысоя убил я. Ты – моя сестра и, естественно, отказываешься верить. Но я не

отступлю. А ты, если, как и прежде, будешь разумной женщиной, вернешься домой и не

станешь устраивать здесь сцен.

- Не надо указывать мне, что делать, - неожиданно спокойно отвечает Адель, смотря на

брата в упор. – Когда самый дорогой мне человек роет себе могилу, дома я отсиживаться не

буду.

- Могилу? – удивленно переспрашивает Никита. – При чем тут это? За убийство я отсижу

положенный срок.

- Литература! – как будто по-цыгански возглашает Адель.

Затем, по-видимому, отказываясь продолжать бессмысленный разговор, она отводит тебя

в сторону и шепчет:

- Умоляю вас, поговорите с ним. Он думает, что убил Сысоя, но это совершенно не так.

- Почему?

- Я знаю Никиту, а этого достаточно. Он не убийца, он даже не дрался в жизни никогда. А

чтобы заколоть человека статуэткой… Господи, какой он все-таки упрямый!

- Но я-то тут при чем? – с сомнением уточняешь ты. – Наймите лучше хорошего адвоката

или…

- Никита вас не знает. Мнение близких и знакомых для него сейчас не играет никакой

роли, потому что эти люди пристрастны. А у вас нет никакого интереса, и, значит, вы

сможете говорить с ним объективно. Пожалуйста! Вы моя последняя надежда. Поговорите с

ним…

Ты неуверенно пожимаешь плечами. Отказаться неудобно, тем более после того, как

глаза Адель вновь наполняются слезами, и, немного помявшись, ты все-таки соглашаешься.

- Сомневаюсь, что выйдет, - напоминаешь для проформы.

Адель не обращает внимания на твои слова, взяв под руку, она подводит тебя к Никите и

усаживает на стул.

- Пожалуйста, несколько минут, - обращается девушка к охране.

Сумрачный, молчаливый человек покорно встает и покидает комнату, закрыв за собой

дверь. По-видимому, Семеновы, действительно, пользуются в городе уважением и влиянием.

А тебе, как и прежде, хочется только быстрее вернуться домой.

Никита и ты сидите друг против друга, между вами зеленая, матерчатая поверхность

стола и грязная пепельница на ней. Адель затихает в дальнем от вас углу. Ее брат

продолжает курить и смотрит на тебя в недоумении.

- А, мы с вами, кажется, встречались на презентации, - неожиданно вспоминает он.

- Да, - подтверждаешь ты, мысленно удивляясь, почему никто в этом городе не считает

нужным угостить тебя сигаретой.

- Адель, это, в конце концов, глупо, - не выдержав, бросает Никита сестре.

- Расскажи, как ты убил Сысоя.

- Зачем?

- Я требую.

Помолчав с минуту, Никита нехотя признается, глядя тебе в глаза:

- В последнее время мы с Сысоем не ладили. Он занялся книжным бизнесом и решил

открыть по всей стране магазины, которые бы торговали бульварными романами, такая сеть

114

книжных салонов с пластмассовой мебелью и пластмассовой литературой по очень низким

ценам… Адель, ну, это странно, честное слово…

- Продолжай, - строго требует сестра.

- Хорошо… Мне его проект казался вульгарным. Я, наоборот, большую часть жизни

выступаю за очищение русской литературы, и Сысой об этом прекрасно знал. Разумеется,

такая книжная сеть принесла бы денежную прибыль, но она также нанесет серьезный

идеологический урон. К сожалению, Сысой не хотел наравне с бульварщиной продавать в