Понтийское царство

Теперь проследим, как обстояло дело с γη ίερά - землей храма Ма-Эннио. Наши источники не сообщают, каким образом пополнялась эта категория земель - арендой ли у гражданского коллектива или дарением царей храму. А может, цари пытались конфисковывать обширные домены храмовой земли, чтобы ограничить самостоятельность жрецов? Думаю, что последнее вряд ли имело место, так как у царей была возможность не допустить роста могущества команского жречества посредством поощрения автономных привилегий полисно-гражданского коллектива Команы и укрепления χώρα βασιλική в Дазимонитиде, наместником которой выступал верховный жрец храма Ма-Эннио. К тому же царь оставался собственником всей земли в государстве. Возможно, что понтийские владыки выделяли храму земельные владения, как это практиковалось в эпоху эллинизма (RC. 62; OGIS. 262=IGR. III. 1020=RC 70; OGIS. 383). Не исключено, что существенных дотаций храму в Комане не выделялось, несмотря на то что подвластная ему территория составляла, по подсчетам Завадского, 90-120 кв. км[31]

. Однако в эту цифру входят и домены, которые, не являясь частью γή ίερα, подчинялись храмово-гражданскому коллективу во главе со жрецом. Установить размер лишь священной земли не представляется возможным. Тот факт, что после падения Митридатидов римляне давали дополнительные дотации Комане, показывает, что цари в этом отношении не отличались особой щедростью.

Вероятно, цари Понта пытались контролировать храмовую территорию. Несмотря на то, что доход с нее шел в казну храма, Митридатиды, как и другие эллинистические правители, могли изымать часть его в свою пользу. Ведь и Селевкиды, и Атталиды в случае необходимости отбирали жреческое имущество: в известной надписи Мнесимаха (AJA. XVI. 1912. P. 11-82) говорится о праве царя конфисковывать ставшую священной собственность храма. Царская власть действовала в таких случаях через своих чиновников, вроде τεταγμένος έπι τοῦ ίεροῦ или επιστάτης[32]

. Указание Страбона, что жители храмово-гражданской общины Команы подвластны царю, можно трактовать как косвенное подтверждение вмешательства понтийских царей в дела храма Ма и возможность распоряжаться его собственностью, тем более что верховный жрец был царским наместником. Но из политико-религиозных соображений они этого не делали, и когда Комана вошла в состав Понтийского царства, вероятно, оставили священные земли храма в неприкосновенности.

Поскольку храмово-гражданский коллектив Команы имел некоторое количество полисной земли, не исключено, что храм Ма мог скупать земельные участки граждан, а затем сдавать их в аренду прежним владельцам, как это было принято в других храмовых объединениях Малой Азии[33]. Другим источником роста храмовых владений могла быть практика передачи храму земли под залог, после чего она становилась храмовым владением. К сожалению, для Команы это не засвидетельствовано источниками.

Из всего сказанного вытекает, что Комана Понтийская ощущала на себе довольно жесткий контроль царей Понта как верховных собственников земли в государстве. Эта версия противоречит утверждениям ряда исследователей, будто данное храмовое объединение имело свободный статус, а права его жречества не ущемлялись царской канцелярией. После падения Митридатидов контроль со стороны царей был ликвидирован, но усилилась власть верховного жреца, который фактически превратился в единственного правителя Команы; все это существенно урезало привилегии храмово-гражданской общины.