Поправка-22

– Превосходно сказано! – возрадовался ответу майор Сэндерсон с черной, как вакса, щеткой волос на голове и в скрипучих солдатских башмаках. – По определенным причинам, – доверительно сообщил он, – полковник Ферридж издавна напоминает мне глупыша. Он, знаете ли, не очень-то верит в психиатрию.

– А вы, вероятно, без особой симпатии относитесь к этой породе птиц? – предположил Йоссариан.

– Что верно, то верно, – признался со скрипучим смешком майор Сэндерсон и любовно потянул себя за отвислый второй подбородок, словно это была бородка. – А вот ваш сон кажется мне прелестным, и надеюсь, он снится вам достаточно часто, так что мы сможем постоянно его обсуждать. Не хотите ли сигаретку? – Йоссариан отказался, и майор Сэндерсон понимающе улыбнулся. – Как вы думаете, – поинтересовался он, – почему у вас возникло столь острое нежелание взять у меня сигарету?

– Я только что докурил свою. Вон мой окурок, еще дымится в вашей пепельнице, видите?

– Весьма остроумное объяснение, – усмехнувшись, заметил майор Сэндерсон. – Однако вскоре, надеюсь, мы выясним и настоящую причину. – Он небрежно завязал шнурок на башмаке и переложил свой желтый линованный блокнот со стола к себе на колени. – Ну а рыба, которую вы видите во сне? Давайте поговорим о вашей рыбе. Это всегда одна и та же рыба?

– Трудно сказать, – ответил Йоссариан. – Я не очень-то разбираюсь в рыбах.

– А что она вам напоминает?

– Другую рыбу.

– А другая рыба?

– Еще какую-нибудь рыбу.

Майор Сэндерсон с некоторым разочарованием откинулся на спинку стула.

– Вам нравится рыба? – спросил он.

– Не особенно.

– А как вы думаете, – торжествующе вопросил майор Сэндерсон, – почему у вас возникло столь болезненное отвращение к рыбе?

– Да она какая-то квелая, – объяснил ему Йоссариан, – ни то, как говорится, ни се. И к тому же костлявая.

– Весьма искусное объяснение, – понимающе закивал майор Сэндерсон, растянув губы в льстивой и неискренней улыбке. – Но вскоре, надеюсь, мы выясним и настоящую причину. Ну а рыба из вашего сна? Она вам нравится?

– Да нет, пожалуй.

– Значит, не нравится? Вы испытываете к ней вражду? У вас возникают агрессивные эмоции?

– Да нет. Она мне, пожалуй, скорее нравится.

– Значит, она вам нравится.

– Да нет. У меня, собственно, не возникает никаких чувств. Я в этом отношении и сам как рыба.

– Однако минуту назад вы утверждали, что она вам нравится. Это же явное противоречие. Вы согласны?

– Да, сэр. Тут у меня явное противоречие, вы безусловно правы.

Майор Сэндерсон горделиво записал толстым черным карандашом у себя в блокноте – «Противоречие».

– А как вы думаете, – подняв на Йоссариана взгляд, спросил он, – почему два ваших утверждения о рыбе содержат в себе очевидное противоречие?

– По-видимому, во мне уживаются амбивалентные чувства к рыбе.

Услышав слова «амбивалентные чувства», майор Сэндерсон радостно вскочил на ноги.

– Так вы понимаете? – хлопнув от счастья в ладоши и крепко прижимая их друг к дружке, воскликнул он. – Ах, вы не представляете себе, в каком я прозябаю одиночестве из-за необходимости врачевать людей – а ведь для этого мне надо с ними разговаривать! – которым глубоко наплевать и на психиатрию, и на мою работу, и на меня. Я почти физически ощущаю, как во мне зреет комплекс неполноценности. – Его лицо тревожно исказилось. – И у меня нет сил, чтобы перебороть этот комплекс.

– В самом деле? – сочувственно промямлил Йоссариан, поспешно придумывая, что бы еще сказать. – Но почему, собственно, вы обвиняете себя, видя пробелы в образовании у других?

– Это глупо, я понимаю, – по-девичьи хихикнув, согласился майор Сэндерсон. – Но мне, знаете ли, всегда было очень важно, чтобы меня уважали. Я достиг половой зрелости немного позже, чем другие юноши моего возраста, и постоянно испытывал… хм… все связанные с этим фактом трудности. А сейчас испытываю горячее желание обсудить их с вами как можно скорей и подробней. Я охотно начал бы именно с меня… но боюсь, что не имею на это права. Полковник Ферридж наверняка осудит нас, если узнает, что мы обсуждали мои затруднения за счет ваших. Итак, я покажу вам сейчас несколько чернильных пятен, чтобы выяснить, о чем напоминают вам различные конфигурации и цветовые оттенки.

– Не утруждайте себя, доктор. Мне всё напоминает о сексе.

– Правда? – воскликнул осчастливленный майор Сэндерсон, как бы боясь поверить своим ушам. – Ну, теперь-то мы многое поймем. А вам снятся иногда полноценные сексуальные сны?

– Мои сны о рыбах – это сексуальные сны.

– Нет-нет, я имею в виду истинно сексуальные сны – с истязаниями и насилием, с надрывами и блаженством, когда вы страстно рыдаете над своей жертвой, не зная, чем бы еще выразить ей свою ненависть и любовь, – вот про какие сны я хотел бы с вами поговорить. Они вам снятся?

– Мои сны о рыбах как раз такие сны, – умудренно задумавшись на мгновение, определил Йоссариан.

Майор Сэндерсон отшатнулся, словно ему дали пощечину.