Поправка-22

– Не просто отвергаю, а отвергаю с яростью, сэр.

– У вас ажитированная тревога и болезненное желание выжить. Вы не любите нуворишей и неофитов, святых и святош, громил и проныр, сумасшедших, бесноватых и людей себе на уме. Вам свойственна подсознательная ненависть к очень многим людям.

– Сознательная, сэр, исключительно сознательная. Я ненавижу их вполне осознанно.

– Вы страдаете гипертрофированным отвращением к возможности быть ограбленным, обобранным, обманутым и униженным. Нищета вас угнетает. Коррупция возмущает. Невежество ужасает. Насилие оскорбляет. Жадность отвращает. Гонения подавляют. Трущобы удручают. Преступления терзают. Словом, нормальная жизнь вызывает у вас депрессивное состояние. И я ничуть не удивлюсь, если выяснится, что вы страдаете маниакально-депрессивным психозом.

– Возможно, так оно и есть, сэр.

– Не пытайтесь это опровергать.

– Я и не пытаюсь, сэр, – сказал Йоссариан, обрадованный сверх всякой меры их удивительным взаимопониманием.

– Значит, вы признаете, что вы псих?

– Псих? – возмутился Йоссариан. – Это о чем же вы толкуете, сэр? Выходит, я, по-вашему, спятил? Нет уж, сэр, если кто-нибудь из нас двоих псих, так это, безусловно, вы.

Майор Сэндерсон опять побагровел и долбанул себя обоими кулаками по бедрам.

– Вот-вот, вам диктуют ваши слова садистский комплекс и осложненный параноидной реакцией депрессивный психоз! – брызжа слюной, завопил он. – Вы законченный псих!

– А тогда почему же вы не отсылаете меня домой?

– Отошлю, не беспокойтесь!

– Меня отсылают домой! – ликующе объявил, дохромав до палаты, Йоссариан.

– Меня тоже! – радостно сообщил ему Э. Фортиори. – Мне только что об этом сказали.

– А меня? – нахально спросил у врачей Дэнбар.

– Вас? – безжалостно переспросили врачи. – Вас отправят вместе с Йоссарианом. Обратно в полк.

И отправили их обратно в полк. Взбешенный Йоссариан сразу же приковылял за справедливостью к доктору Дейнике, который мрачно посмотрел на него с презрением и печалью.

– Несправедливо? – в гневном раздражении воскликнул он, и яйцеподобные мешки у него под глазами укоряюще набрякли. – Вечно ты думаешь только о себе. А пойди-ка вот посмотри, что произошло с линией фронта, пока ты отлеживался в госпитале.

– Мы отступаем? – испуганно спросил Йоссариан.

– Отступаем? – горестно вскричал доктор Дейника. – Да с тех пор, как мы захватили Париж, все, к чертовой матери, рушится! А впрочем, я-то заранее это предвидел. – Он умолк, и его мрачное уныние преобразилось в черную меланхолию, а брови страдальчески сошлись к переносице, словно бы немо обвиняя Йоссариана в грязном предательстве. – Американские войска вступили на германскую территорию. Русские заняли Румынию. Греки из Восьмой армии захватили Римини. Немцы на всех фронтах перешли к пассивной обороне. – Доктор Дейника опять умолк и подкрепил свои горестные сетования глубоким вздохом. – У них нет больше авиации! – простонал он. Его глаза увлажнились от непролитых слез. – Готская линия того и гляди будет разодрана в клочья.

– Понятно, – сказал Йоссариан. – И что же тут плохого?

– Что тут плохого? – слезливо воскликнул доктор Дейника. – Да ведь, если положение в ближайшее время не изменится, Германия может капитулировать! И нас всех пошлют на Тихий океан.

– Ты что – спятил? – очумело вытаращив глаза, спросил Йоссариан. – Ты хоть сам-то понимаешь, о чем лопочешь?

– Тебе хорошо смеяться! – криво осклабился, чтобы не разрыдаться, доктор Дейника.

– Какой уж там, к чертовой матери, смех!

– У тебя все же есть надежда с этим разделаться. Ты полетишь на бомбардировку, и тебя, возможно, собьют. А каково мне? У меня нет ни малейшей надежды спастись!

– Совсем одурел! – яростно вскричал Йоссариан и ухватил его за ворот рубахи. – А коли одурел, так слушай! Заткни свое идиотское хайло и слушай, что я тебе скажу!

– Не смей так со мной разговаривать! – заголосил, вырываясь, доктор Дейника. – Я дипломированный врач!

– Стало быть, заткни свое дурацкое дипломированное врачебное хайло и слушай, что мне сказали в госпитале! Я псих. Понимаешь? Псих!

– Ну и что?

– Настоящий псих.

– Ну и что?

– Я тронутый. Чокнутый. Понимаешь? Помешанный. Но вместо меня послали домой другого – по ошибке. В госпитале есть дипломированный психиатр, и он осмотрел меня и поставил официальный диагноз. Я действительно сумасшедший!

– Ну и что?

– Как это ну и что? – Йоссариана сбивала с толку непонятливость доктора Дейники. – Теперь же все очень просто. Теперь ты можешь безбоязненно освободить меня от полетов и отправить домой. Не пошлют же они психа на убой?

– Так нормальный-то разве согласится, чтоб его послали на убой?

Глава двадцать восьмая

Доббз

Маквот, впрочем, согласился, а Маквот психом не был. Согласился и Йоссариан, хотя к израненной психике у него теперь прибавилась еще и рана на ноге; но когда, согласившись два раза, он узнал, что ему грозит, судя по слухам, повторная бомбардировка Болоньи, он решительно приковылял однажды под вечер туда, где стояла палатка Доббза, вошел в нее, прижал палец к губам и осторожно прошипел:

– Тссс!