Поправка-22

– Я знаю, что мог бы, – желчно проговорил полковник. – Ну а вы-то здесь, по-вашему, для чего? Я, к примеру, мог бы сам заботиться о своем питании, но это обязанность Мило Миндербиндера, вот почему именно он руководит всеми столовыми в нашей бригаде. А ваша обязанность – руководствовать нас в молитве, и отныне вы будете руководствовать нас в молитве о кучном бомбометании перед каждым боевым вылетом. Ясно? Кучное бомбометание, на мой взгляд, стоит того, чтобы о нем помолиться. Это будет нам всем лакомый дар судьбы – или, скажем, Господа, – особенно если вспомнить о пристрастиях генерала Долбинга. Генерал Долбинг считает, что аэрофотоснимки смотрятся гораздо лучше, когда бомбы ложатся кучно.

– Генерал Долбинг, сэр?

– Именно, капеллан, – подтвердил полковник и снисходительно усмехнулся, видя удивление капеллана. – Не надо пока болтать, но похоже, что дни генерала Дридла в нашей бригаде сочтены и на смену ему придет генерал Долбинг. Я, откровенно говоря, не стану горевать, если так и случится. Генерал Долбинг – замечательный человек, и нам всем, по-моему, будет с ним гораздо лучше, чем раньше. Хотя возможно, это дело заглохнет, и мы останемся с генералом Дридлом. Я, откровенно говоря, не стану горевать, если так и случится, потому что генерал Дридл тоже замечательный человек, и нам всем, по-моему, будет с ним гораздо лучше, чем раньше. Надеюсь, вы сохраните наш разговор в тайне, капеллан. Мне бы не хотелось, чтоб у кого-нибудь из них создалось впечатление, что я поддерживаю другого. Вы меня понимаете?

– Безусловно, сэр.

– Вот и прекрасно, – бодро вставая, заключил полковник Кошкарт. – Однако все эти разговоры вряд ли помогут нам с публикацией в «Сатэрдэй ивнинг пост» – как вы считаете, капеллан? Стало быть, нужно хорошенько подумать, чем их можно пронять. Кстати, капеллан, пока ни слова подполковнику Корну. Вы меня понимаете?

– Безусловно, сэр.

Полковник Кошкарт начал задумчиво прохаживаться по узкому коридорчику между столом в центре комнаты, возле которого стояло несколько деревянных стульев, и корзинами у стен. Потом снова обратился к капеллану.

– Поскольку вы не допущены к секретной информации, – сказал он, – вам придется ждать около палатки, когда кончится инструктаж. Мы будем запускать вас во время сверки часов – точное время едва ли можно считать военной тайной – и отведем вам полторы минуты. Вы уложитесь в полторы минуты?

– Думаю, что да, сэр. Но для этого вам придется заранее выпустить из палатки атеистов и впустить туда солдат и унтер-офицеров.

– Каких еще атеистов? – застыв на месте, взревел полковник Кошкарт, и все его повадки мигом изменились: теперь перед капелланом стоял воинственно добродетельный, оскорбленный в святых чувствах человек. – У меня в полку нет атеистов! Атеизм – это же противозаконное мировоззрение, разве нет?

– Нет, сэр.

– Нет? – Полковник удивился. – Но уж во всяком случае антиамериканское, верно?

– Не уверен, сэр.

– А я уверен, – объявил полковник. – И мы не позволим кучке вшивых атеистов подрывать отправление наших священных обрядов. Они у меня не получат никаких привилегий. Пусть стоят, где стояли на инструктаже, и молятся вместе с нормальными людьми. А что еще за болтовня насчет нижних чинов? Они-то тут при чем?

– Прошу прощения, сэр, – покраснев, сказал капеллан. – Я думал, вы хотите, чтоб солдаты и унтер-офицеры тоже присутствовали на молебне, ведь задание-то они будут выполнять вместе с офицерами.

– Еще чего! У них есть собственный бог и свой капеллан, разве не так?

– Нет, сэр, не так.

– О чем вы толкуете, капеллан? Значит, по-вашему, они молятся тому же Богу, что и мы?

– Да, сэр, тому же.

– И он их слушает?

– Надо полагать, что да, сэр.

– Дьявольски занятно! – весело изумился полковник. Однако сразу приувял и нервно провел рукой по своим седовато-черным, коротко подстриженным кудрям. – И вы считаете, что это было бы правильно – допускать на молебны нижних чинов? – с беспокойством спросил он.

– По-моему, это было бы справедливо, сэр.

– А по-моему, лучше б их держать подальше, – откровенно сказал полковник и принялся необычайно громко хрустеть суставами пальцев, бодро, стремительно вышагивая по узким коридорам вокруг стола, обставленного со всех сторон корзинами. – Поймите меня правильно, капеллан! Я вовсе не считаю нижних чинов грубыми, грязными и неполноценными существами. Просто у нас в инструктажной мало места. Хотя, по правде-то говоря, оно вроде бы и ни к чему, чтоб наши офицеры панибратствовали с нижними чинами. Они и так слишком тесно соприкасаются во время бомбардировочных полетов. У меня у самого есть близкие друзья из нижних чинов – так ведь степень-то близости устанавливаю все-таки я. Скажите честно, капеллан, разве вы захотели бы, чтоб ваша сестра вышла замуж за какого-нибудь унтер-офицера?

– Моя сестра сама унтер-офицер, сэр, – сказал капеллан.

Полковник опять застыл на месте и вперился в капеллана подозрительным взглядом, прикидывая, не издевается ли тот над ним.

– Это о чем же вы толкуете, капеллан? Или, может, у вас такие шуточки?