Порченая кровь

— Весимир, — голоса не было, но девушка шептала, насколько позволяли пальцы, сжимающие горло, — эта тайна может убить нас обоих. Ты должен мне поверить. Если все откроется, скорее всего, я просто исчезну навсегда. А я хочу жить и быть свободной. И я люблю тебя. Не должна, но люблю. Ты мое табу, а я наплевала на это. Ты слышишь? Возьми меня за руки.

Люд наклонился и с невероятной нежностью, затмившей ярость и боль, поцеловал Злату. Волна тепла прокатилась до кончиков пальцев, воскрешая в утомленном теле желание. Пальцы любовника соскользнули с шеи, поползли вниз, по ходу расправляясь с поясом халата, и там, внизу, переплелись с пальцами колдуньи. Сознание буквально затопило любовью, граничащей с помешательством, а картинки в голове замедлили свой квикстеп. Весимир принял решение.

Злата больше не видела, она не могла видеть свое будущее, и это значило, что отныне у них одна судьба — одна на двоих.

Николай Бойков

Шоры Асклепия

Московская Обитель

9 сентября 1543 года

— И поскольку мы можем в данном случае предположить, что поток слабо сфокусированной магической энергии навского источника может не быть воспринят тканями пациента из другой семьи индифферентно, это способно привести к развитию диффузного альтеративного воспаления фасций и поверхностных пучков мышц, не имеющих веретенообразной структуры, а также к разрыхлению эпителиальной выстилки мелких артерий. В этом случае целесообразно предпринимать превентивные меры, к коим относится заблаговременная премедикация при помощи тинктуры Эссель-Стерна или стерилизованной суспензии мелкодисперсного «потока сухого времени», изготовленного без обязательного в обычном случае прогревания в солнечных лучах первого весеннего рассвета. Проведя таким образом… — Дойдя взглядом до конца листа, брат Стилус протяжно зевнул и выдавил: — Не го-дит-ся, — сквозь зевок выдавил он.

Впрочем, такая реакция на чужие тексты была обычным делом. Уже тридцать лет брат Стилус занимался обучением молодых эрлийцев искусству целительства и умудрился выработать в себе прямо-таки неэрлийские терпение и немногословие.

— Это еще почему? — последовала реакция ученика, сидевшего за столом напротив. — Все ссылки на источники на месте. Оформлено как полагается. Чего не так?

И этот вопрос тоже был предсказуем для брата Стилуса. А потому он отхлебнул из кружки, стоявшей чуть в сторонке, и так же невозмутимо процедил:

— Было. — И, чуть подумав, добавил: — Было, и не один раз. Банальщина.

После чего откинулся на спинку стула, скрестил руки на животе и с улыбкой подбодрил брата Альгуса, принесшего ему для оценки свой трактат на соискание очередного сана:

— Давай, возмущайся. Скажи, что я придираюсь, что давлю новые идеи, достойные внимания всего Консилиума. Поведай, что развитие медицины из-за этого остановится на века. Расскажи, что из-за таких, как я, молодым дарованиям не пробиться к операционному столу.

Но дразнить послушника брату Стилусу быстро наскучило. Он уже хотел выгнать нерадивого ученика, но опешил, услышав тихое и почти обреченное:

— Да ну вас всех к Спящему. Самому тошно.

— Что? — Вспышки гнева и возмущенные отповеди были в учебной комнате обычным делом, но вот с депрессивным настроением у эрлийца брат Стилус сталкивался впервые.

— «Ску-у-учно, бы-ы-ы-ыло», — мрачно передразнил учителя Альгус. — Конечно, скучно. Конечно, было. А когда список предлагаемых тем для диссертаций последний раз обновлялся?

Вопрос ученика поставил Стилуса в тупик. Попытавшись вспомнить ответ, Стилус неожиданно пришел к выводу, что на его памяти этого точно не происходило, и перечень задач для отражения в трактате точь-в-точь соответствует тому, из которого выбирал он во времена своего ученичества.

Альгус же, сочтя собственный вопрос риторическим, продолжал:

— Все давно уже изучено. Разжевано до состояния, в котором эти знания усвоят даже крысы осов. Последний раз свежие идеи возникали во время прихода масанов. Это было интересно! Новая семья с необычной физиологией, требующая новых подходов. А сейчас? Челов, что ли, препарировать?

— Уже, — лениво отозвался Стилус. — Тоже ничего интересного. Почти как люды, только размножаются гораздо интенсивнее.

На некоторое время между двумя эрлийцами повисло молчание. Затем Стилус, хрустнув суставами пальцев, предложил:

— Ну так придумай чем заняться.

— Как так? Что я должен придумать? — не понял Альгус.

— Придумай новую тему для диссертации. Любую, даже совершенно абсурдную. Все, что захочешь. Набирай материал, проводи эксперименты, делай выводы, пиши трактат.

— А как же Консилиум?

— Разрешат, — отмахнулся брат Стилус. — Более чем уверен, если это не будет стоить им денег, они даже не посмотрят, что написано в твоей заявке.

— Но как же я буду проводить исследования без денег? А лаборатория, а реактивы? — попытался было возмутиться ученик.

Протестовал он больше для проформы, так как предложение учителя его заинтересовало. И пожилой целитель это заметил: