Порочный круг

— Если вам все равно, то мне будет очень трудно защитить вас...

Задержав взгляд на книжонке, которую адвокат раскрыл посередине, положив на нее ладонь, я спросил:

— Почему вы с такой горячностью взялись за это дело? Мне кажется, вы эмигрировали с Вольфа, и этим-то только все и объясняется.

Тень давних переживаний слегка исказила лицо адвоката. Он, казалось, съежился, сразу постарев на много лет. Было заметно дрожание его пальцев, которые в бессмысленном движении чертили круги по ободку пиалы:

— Мне казалось, я потерял все. — После этой фразы мистер Рай сделал долгую паузу. — Семью убили при осаде внешнего мира. Только героизм мальчиков для битья спас мою жизнь...

Последнее предложение вызвало у меня ироническую ухмылку, но адвокат вдруг с горячностью схватил меня за руку:

— Вы должны понять, что я всем обязан вам, обязан вам своей трижды проклятой жизнью, тем, что еще вижу солнечный свет. Вы ниспосланы Богом, дабы спасать людей. Вы святые и невинные существа и никто, слышите, никто не смеет судить вас за поступки ваши! Вы живой щит нашей цивилизации: и как бы ни изгалялись бесноватые кликуши, проклиная вас, знайте, что без мальчиков для битья нет спокойного будущего человечества, иначе мы будем ввергнуты в пучину бесконечной войны.

Эти слова еще долго звучали в моей голове. Мистер Рай давно уже попрощался, слегка смутившись своего откровения, и ушел, обещав вернуться завтра пораньше. А я еще долго ходил по своей каюте, терзаемый мрачными мыслями по поводу собственного существования.

* * *

На следующее утро мистер Рай явился ни свет ни заря. Меня разбудил голосок писклявого селектора ровно в полседьмого утра по-местному. Еле продрав глаза, я прокричал, мол, сейчас открою, и зевая натянул на себя некое подобие одежды. За дверью стоял стрелок с абордажной палубы, чей скафандр был покрыт уже подтаявшими иголочками инея, а за ним улыбался адвокат:

— У нас холодные утренники. — Он пожал мне руку.— Климат суров, но без особых катаклизмов.

Вскоре мы уже позавтракали, и мистер Рай опять взгромоздил туго набитую папку на очищенный от посуды и крошек стол. Покосившись на его скрижали, я покачал головой:

— Зачем вытаскаете с собой целую груду бумаг? Достаточно одного легенького ноутбука.

Адвокат пропустил мимо ушей мое ехидное замечание, вернее, лишь буркнул:

— Традиции... — И добавил громко, — Итак, давайте-ка рассказывайте мне всю правду.

Я немного подумал, стоит ли откровенничать, но потом решил, будь что будет, и начал излагать все с документальной подробностью. Мистер Рай кивал и что-то чиркал в своих записях. А мне думалось о том, что сколько же правд бывает в нашем мире. Есть правда жизни и правда любви, правда смерти и правда воскрешения. Но никто никогда не открыл мне смысл всеобъемлющей правды, правды бытия, которая соединяет все осколки мироздания в единое зеркало, дает импульс дальнейшему существованию вселенной.

Из оцепенения меня вывел голос адвоката:

— Вы закончили?

Тут до меня дошло, что задумавшись, я прекратил рассказ.

— Знаете, дело можно повернуть к чистой случайности...

— Неужели? Не думаю.

В ответ на эту мою реплику, мистер Рай взял меня за руку:

— Почему вы так равнодушны к своей судьбе? Зачем губить собственную репутацию из-за глупого конфликта?

— А зачем мне нужна эта репутация и вообще... — Я сделал круговой жест. — Мне нечего терять, ибо я ничего не имел. Адвокат задумался, а затем произнес:

— Пусть это и не совсем порядочно, но у вас есть единственный шанс смягчить приговор суда. Вы должны сыграть на людской жалости. Когда они видят вас в скафандрах и увешанных оружием, это вызывает вполне понятное чувство панического ужаса. Но стоит одеть мальчиков по-нормальному, и все поймут, что ваши ребята в сущности дети, пусть рожденные искусственным путем, но все же, лишенные своей амуниции, беззащитные создания... Это здорово подействует на присяжных...

Мистер Рай с надеждой воззрился на меня, желая услышать оценку своего плана. Я медлил с ответом:

— Конечно, это будет не совсем честная игра, ведь мои мальчики и без оружия стоят взвода громил. Но будь по-вашему. Я не стану упрямиться и буду слушаться вас, хотя сомневаюсь, что из этого что-либо выйдет. Значит, вы хотите заполучить какую-либо невинную мордашку в качестве аргумента нашей непогрешимости?

Мой собеседник сделал неопределенный жест, мол, вы правы, нечто в этом духе. Слегка рассмеявшись, я повернулся к селектору и набрал код:

— Шура! Ты не спишь?

В ответ послышалось бормотание и хрустящий звук надеваемого скафандра:

— По вашей милости, мистер, уже нет.

— Отлично. Тогда не стоит облачаться в скорлупу, а зайди-ка ты лучше ко мне.

Безмолвие означало согласие. Адвокат с удивлением прислушивался к нашему разговору:

— Кто? Что это за мальчик?

Мне было непонятно, чего это он так разволновался:

— Один из моих ангелочков. А почему вы так забеспокоились?

Адвокат не ответил и принялся нервно заламывать пальцы.

— Просто наваждение какое-то. — Он закрыл глаза. — Мне почудилось, конечно, почудилось...