Порт–Артур. Воспоминания участников.

К этому времени уже на всех судах эскадры и на береговых постах флота были в наличии готовые повязки для артиллерийских ран, предложенные мною еще до начала войны, во время плавания на миноносцах с осени 1903 года, в качестве первого отрядного их врача, ибо ранее в нашем флоте не было такого скопления (25 вымпелов) этого рода судов, и врачей на миноносцах не было. Не было даже фельдшеров, хотя на каждом эскадренном миноносце было с офицерами до 70 человек команды. Но зато команды были обучены самопомощи и взаимопомощи в боевой обстановке, которая сводилась к рациональному наложению на рану стерильной готовой повязки даже грязными руками при любых внешних условиях.

Кроме того, по несколько человек на миноносцах и в малых береговых командах обучены были мною более тщательно этому искусству. Им вверялось хранение повязок и размещение их по боевой тревоге. Такие обученные санитары из числа строевых матросов были и на Золотой Горе.

Я обратился к начальнику поста на Золотой Горе:

— Разрешите мне взять вашего санитара с повязками. Я попробую добраться до «Сильного».

— Пожалуйста, — ответил он мне, — но как же вы доберетесь туда?

— Может быть, он выбросится на берег, — ответил я.

— Идем скорее, бери мешок, — сказал я санитару, и в кромешной тьме, совершенно не зная приморского склона Золотой, под которой стояла большая батарея 10–дюймовых орудий Электрического Утеса, мы с матросом стали сползать вниз. Стрельба в это время усилилась, и вспышки выстрелов освещали нам скат Золотой.

Матрос, лучше меня знавший эти места, предупредил, что наибольшая опасность грозит нам, если мы попадем в срез горы, где стоят наши пушки, тогда можно свалиться в такой обрыв с высоты в несколько сажен.

Когда мы прошли, как нам казалось, с половину пути до берега и особенно боялись попасть в обрыв, выстрелы стали реже и ничего не было видно.

— Мимо, мимо! — вдруг услышали мы крики снизу, глухие и отдаленные. Решив, что сползаем прямо к срезу в горе и можем свалиться и разбиться на смерть, мы повернули резко влево, в сторону обратную тому, откуда слышны были отдаленные крики, предупреждавшие нас об опасности. Затем мы неожиданно напали на хорошую тропу и быстро вышли на широкий песчаный берег.

Канонада гремела. Вспышки усилились; нам легко стало идти по плоскому песчаному берегу, заливаемому крупными пенистыми волнами с открытого моря. Во тьме при вспышках мы заметили как будто силуэт «Сильного», но далеко, не менее полуверсты от берега и совершенно без огней.

Решили на пустынном берегу найти плоскодонную шампуньку, которые китайцы обычно легко отволакивают далеко от берега и воды, чтобы их не унесло в море.

Сначала мы повернули направо ко входу в гавань, рассчитывая, что там батарея, людно и легче напасть на шампуньку. Не сделали мы по мокрому песку и десяти шагов, блеснули выстрелы над нашими головам и вдруг в нескольких шагах от себя я увидел огромную рыбу, выскочившую на берег и бьющуюся хвостом в воде. Сначала нас инстинктивно от нее отбросило. Затем мы решили посмотреть, неужто такая огромная рыба? Не шлюпку ли, выброшенную на берег, я принял при вспышке за рыбу?

Подошли, и о ужас! Это огромная мина Уайтхеда, сажени полторы длиною. Воткнувшись носом в песчаный берег, она билась хвостом о волны и качалась от движения прибоя.

— Мина, мина! — закричал я матросу, заглушаемый шумом волн. — Скорее в обратную сторону! Может взорваться от удара волны!

Мы отбежали. Тогда только поняли (потом это подтвердилось), что нам в темноте кричали: «мина», «мина». Мы же, опасаясь свалиться в обрыв, поняли «мимо», «мимо».

Конечно, эта мина была пущена в «Сильный» во время его перестрелки с судном неприятеля, охранявшим свои брандеры. Был промах и она уткнулась в наш берег.

Пройдя несколько десятков сажен по берегу влево, мы набрели, наконец, на шампуньку.

Отволокли ее к берегу, спустили в воду и вскочили в нее, уже будучи по колено в воде. Матрос стал на кормовое весло и начал им юлить. Стоя на шампуньке (на них всегда плывут стоя), мы направились в сторону открытого моря, стараясь держаться направления, где заметили силуэт «Сильного». Скоро его увидели и стали приближаться. Он был в одном–двух кабельтовых от берега.

Нас заметили уже издали. «Кто гребет?» окликнули с миноносца. — «Офицер», ответил я. — «А, наш доктор!» сразу же отозвался командир миноносца, кап. 2 р. Криницкий. «Скорее, скорее! Как хорошо, что прибыли. У нас масса раненых!» — кричал он издали.

Подали штормтрап, и мы были на борту.

Выяснилось, что, в бою с японской охраной брандеров, снарядом, попавшим в машинное отделение «Сильного», перебило паропроводную трубу. Пар под большим давлением, конечно, повалил и заполнил сразу всю машину, где во время боя, по боевой тревоге, находилась почти вся машинная команда и старший инженер–механик Зверев, уже пожилой инженер, которого я хорошо знал.