Портрет Ласточки

— Исключено, — отрезала девушка. — Он скорее испепелит меня, чем позволит своему разуму осознать этот вопрос. Да я и не уверена, что это он. Какой мотив? Ведь он выглядит не полоумным стариком, а вполне разумным человеком.

— Мастер Омольрец, к примеру, не очень разумен, — сказал наставник, упираясь в спинку стула. — Как и разум Жерацира, разум преподавателя защиты от тёмной магии явно сломлен на фоне… собственной гениальности. Тем более, как ты рассказала, сам Консерптон архимагов отказывал ему в выделении дополнительной помощи по укреплению границы.

— Не они, а их канцелярия, — поправила Ови. — Чиновники.

— У нас тоже, не забывай, работает чиновник от префектуры, — продолжал Кенциль. — И мне показалось, пока вы двое были на юге, этот чиновник что-то вынюхивал здесь. Во всяком случае, раньше он не бродил по академии не допрашивал слуг и стражников. Поговори с Лёдериц, возможно, она что-то расскажет о нём.

— Думаете, он всё же хочет посадить меня? — спросила она. — Всё из-за ненависти к моему… происхождению?..

— Я ни о чём не думаю, Ласточка, — отвечал наставник, спрятав лицо за ладонями. — Кроме твоей безопасности и того, чтобы ты успешно выпустилась. Но после событий, произошедших позавчера, мне тяжело в это поверить.

Овроллия переглянулась с Илесом. Тот прекратил жевать очередное печенье и сразу проглотив, допив из чашки.

— Скольких уже допросили юстициары коннерата Вильцеара? — поинтересовалась воспитанница.

— Слишком многих. Поэтому по коридорам академии теперь бродят бледные тени, лишь напоминающие тех бойких и готовых к изучению магии юношей и девушек. И это только начало. Он ждал тебя, тобой хотел заняться в первую очередь. Но тебе повезло, что тебя не хватились.

— Стража с ворот передаст ему… что я вернулась?

— Скорее всего, уже передали, — отставив чашку в сторону, профессор сцепил руки на столе. — Но официального распоряжения о поимке не было. Всё же, у его людей есть некие правила, которые они соблюдают. Сейчас они отрабатывают всех студентов по списку, тебя поставили в конец очереди. Нужно торопиться. У него здесь почти пятьдесят человек, все — опытные ищейки. В день они допрашивают по двести человек и полуросликов, а тех, кто пытается избежать встречи с ними, — ловят и сажают в карцер. Боюсь, что и карцер они перестроят по-своему…

— У меня есть день?.. — констатировала Ови. — Что ж, я готова рискнуть и поговорить с архимагом. Пусть после этой беседы он хоть сам передаст меня в руки юстициаров, мне всё равно. Я устала, наставник, устала от того, что меня водят за нос, будто испытывают для чего-то или проверяют, сломаюсь я или нет… Прошу, не останавливайте меня и… придержите Илеса.

— Что?! — воскликнул он, поворачиваясь. — Я иду с тобой!

— Помни, — заявила она, — они требовали, чтобы я сама отвечала за себя и… за свой грех.

— Ты додумываешь, — спокойно сказал Кенциль. — Идея оставить твоего друга здесь мне импонирует, однако одна ты точно не пойдёшь туда.

— Я с вами! — продолжал полурослик. — Я не брошу тебя! Нет, за такое короткое время мы прошли через столько всего, Ови! Не оставляй себя без прикрытия, а меня — без настоящей подруги!

Девушка переглянулась с наставником. Он добродушно кивнул. Друзья обнялись и вместе с профессором покинули преподавательскую.

Академия выглядела по-другому. Ни собственной стражи, ни юстициаров Квольцетара, ни людей из префектуры. Однако тягучая атмосфера бессилия и страха пронизывала Овроллию всякий раз, когда мимо неё и её спутников проходили студенты, опустившие глаза в пол. Все они вымеряли шаги, будто големы, а не люди; молчали, едва тихо дыша; и даже не смотрели в сторону последних, кого можно было назвать живыми в этих стенах.

— Всё это спланировал архимаг? — обратилась девушка к профессору, идущему справа. — Нет, не верю. Сомневаюсь, что он хотел бы, чтобы преступника не нашли и студентов пытали настоящие живодёры. Однако ему пора выложить на стол все свои догадки. Именно из догадок рождается суждение.

Кенциль и Илес, идущий чуть позади, переглянулись. Оба отмолчались.

В приёмной архимага стояли два покрытых позолотой исполина выше Овроллии на две головы. Големы были неподвижны, монументальны, мелкими глазами, напоминающими топазы, смотрели прямо перед собой. Однако вошедшие догадывались, что при любой угрозе могучие кулаки, напоминающие ожившие металлические перчатки солнечного цвета, заставят любого прекратить всякое сопротивление.

Паристо разрешил им войти и пригласил к столу. За его спиной стоял широкоплечий незнакомец в узорном плаще, на котором красовался герб префектуры о двух масках. Обернувшись к вошедшим вполоборота, он поразил кабинет ректора гулким басом:

— Мы продолжим разговор позже, Паристо.

Овроллия искоса взглянула на побредшую к двери фигуру. Чеканя шаг металлическими набойками, грубо отёсанная квадратная скала медленно выплыла из кабинета, вея холодом и запахом мокрого железа. Девушка успела увидеть только ясно-голубые глаза на абсолютно безэмоциональном лице, испещрённом морщинами и украшенном светлыми бакенбардами.