Портрет психопата. Профайлер о серийных убийцах

Во-вторых, когда стало понятно, что убийца орудовал достаточно долго, необходимо было определить: убийство произошло на месте обнаружения трупа или тело было перемещено откуда-то. Для этого следовало обратить внимание на наличие следов волочения тела или манипуляций, которые требуют временных затрат, – не в случае с Головкиным, но это может быть укладывание специальным образом, маскирование, упаковывание в коробку или пакет, «украшение» атрибутами, имеющими символическое значение, и другое. В совокупности с другими нюансами – наличие признаков борьбы, следы крови, отпечатки ног или протектора автомобильных шин, иные следы, оставшиеся на окружающих предметах и поверхностях, – это позволит ответить на вопрос, произошло ли убийство там, где тело было обнаружено, или в другом месте, а может, и привезено откуда-то.

Если тело, имеющее признаки длительных мучений, было перемещено на место его обнаружения уже позже, то «логово», вероятнее всего, имеется. А в условиях, когда недостаточно сведений о предполагаемом преступнике, необходимо начать отработку мест, где такое логово можно сделать. Если же из анализа места преступления следует, что укрытия еще нет, то, по возможности, необходимо попытаться взять под контроль точки, где оно может быть оборудовано. Головкин долго и обстоятельно готовился к созданию «логова».

Вероятно, на конном заводе могли бы повнимательнее присмотреться к своему сотруднику, приметы которого совпадали со словесным портретом, составленным со слов уцелевшей жертвы и свидетелей, когда убийства начали следовать одно за другим. Но, наверное, они не стремились к этому или описание преступника до них не дошло.

Скромный, работящий парень. Возился со своими лошадьми. Никого вроде не трогал. Застенчивый. Да, в любви не везло. Немного странноват, отрешен от мира, но при этом выглядит совершенно безопасно. А что у него в душе – кто же захочет тратить время, чтобы туда заглянуть? Поэтому отсутствие «маски» среднестатистического, нормального человека, на создание которой у Головкина не было ни волевых ресурсов, ни желания, ему не мешало пользоваться расположением окружающих.

Людям вообще свойственно отторгать мысль о том, что рядом с ними живет или работает чудовище. Тем более если это чудовище не с клыками и огнедышащей пастью, а всего лишь неопрятный дылда – рослый, сутулый, подволакивающий правую ногу. Разве мало таких вокруг?

Наша обычная ошибка – искать в жестоком убийце, в маньяке ярко выраженного зверя, а не человека, который способен затеряться в толпе.

Фишер

Головкина в некотором смысле тоже можно назвать «домашним» преступником. Он не выезжал для совершения преступлений за пределы своего небольшого района, даже когда у него появилась машина. Кстати, убийства совершались буквально в пятистах метрах от дачи Бориса Ельцина, бывшего тогда президентом России.

Временной интервал совершения преступлений Головкиным частично совпал с периодом зверской деятельности Чикатило. Была даже версия, что это один преступник, «гастролирующий» в нескольких регионах. Для проверки версии группа оперативников Главного управления уголовного розыска МВД СССР прибыла в Ростовскую область, где в то время орудовал, но еще не был пойман Чикатило.

Дело Головкина не стало таким громким, вероятно, потому, что превращать в сенсацию изуверские убийства детей сочли непозволительным. И слава Чикатило осталась вне конкуренции. Впрочем, Головкин к ней и не стремился. Своими убийствами он никогда не хвастался. Для него важно было другое. Маньяк хотел в полной мере реализовать все свои садистские фантазии, накопившиеся еще с подросткового возраста. Он наслаждался самим процессом истязания, хотел видеть остекленевшие глаза жертвы, слышать крики о помощи, мольбу о спасении. Это его подстегивало и возбуждало. И тогда он превращался из зоотехника-коневода в образ карающей Смерти.

Для поимки маньяка в Одинцовском УВД была создана большая следственно-оперативная группа, куда входили и работники прокуратуры.

Но у следствия возникла путаница – искали убийцу с подмосковной пропиской, а Головкин по-прежнему числился москвичом.

Была еще одна помеха: странная фантазия юного свидетеля, которого допрашивали в связи с убийством его друга. Мальчик, путаясь в многочисленных деталях, рассказал следователям про зека, якобы назвавшегося Фишером. Дескать, у высокого, сутулого человека со шрамом во все лицо была наколка на руке в виде змеи, обвивающей меч. И этот человек сначала мирно вел беседу, а потом набросился на них с огромным ножом. Другу убежать не удалось. Достоверных версий происхождения прозвища Фишер нет. Но можно предположить, что свидетель, находясь в шоковом состоянии, упомянул фамилию, которая тогда была у всех на слуху, поскольку принадлежала известному шахматисту Роберту Фишеру.