Порванные нити

– Марина Ивановна! – подошла я вплотную к столу, чтобы она меня уже точно заметила. – Я бы хотела переговорить с вами. Это очень важно, пожалуйста. Мы можем отойти куда-то, где не так шумно?

– Батюшки светы! Какие тайны! Разве я могу отказать? – Она засмеялась. – Виталик! Виталик, подойди сюда, пожалуйста, мой хороший! – окликнула она мужчину в косоворотке, с окладистой бородой и длинными волосами, забранными в хвост. – Подмени меня, а? Тут девушка серьезным разговором интригует.

– Я тоже люблю серьезные разговоры, – подмигнул мне Виталик.

– Это мой муж, – с гордостью представила Марина Ивановна, – и серьезные разговоры с ним я веду сама, – последняя фраза была сказана преувеличенно грозно, так, что бедный супруг поднял руки вверх в знак капитуляции. – Пройдемте в дом, там, надеюсь, не достанут.

Уже знакомым путем, через огород и дружелюбную овчарку, мы прошли в дом. Там царил пустынный хаос, все столы и стулья были отданы под праздник. Поэтому мы присели на скрипучий диван в главной комнате.

– Спасибо, что согласились поговорить, – поблагодарила я женщину, – меня зовут Татьяна Иванова, и я частный детектив.

– Виталя мой удавился бы за такое начало разговора! – хлопнув себя по колену, рассмеялась она. – И что я натворила?

– Всего лишь знали Анну Лебедеву, – произнесла я и увидела, как лицо Марины Ивановны стало сосредоточенно серьезным. – Я работаю на младшего брата ее мужа, на Юрия Минца. Он хотел бы найти Анну. Вы не знаете, где она может быть?

– Аня? – переспросила она. – Мы дружили, я даже свидетельницей была на свадьбе у них. Но, Танечка, мы не общались уже лет двадцать точно. Я даже не сразу узнала, что они из города уехали. Мне Клавдия Михайловна сказала.

– А кто такая Клавдия Михайловна? – уточнила я.

– Соседка, – ответила Марина Ивановна, – квартира напротив. Они дружили с мамой Ани.

– Почему вы перестали с ней общаться? Вы же были лучшими подругами, так? Кого попало в свидетели не зовут.

– Не зовут, – согласилась она, – я не знаю, если честно, должна ли я вам все рассказывать, учитывая, что брат вашего Юры был мерзавец и преступник. Не хочу, чтобы у Ани были проблемы. Понимаете?

– Юрий не собирается настаивать на общении, – заверила я ее, – он просто хочет знать, что с ней и ее ребенком все хорошо.

– Ребенком? – удивилась женщина. – Про это ничего не знаю.

– А вы расскажите, что знаете, – поощрила я ее, – с самого начала.

Глава 11

– С начала, говорите, – вздохнула Марина Ивановна. – Мы всю жизнь были вместе. Аня на фортепиано играла, я – в художественной студии училась. В институт и тот один поступали: искусствоведение и прикладная живопись. А потом появился Сережа. Взрослый, при деньгах, напористый. Анька робела перед ним очень. Мне кажется, у них все потому и завертелось, что она не смогла отказать. И, естественно, мы стали реже общаться, институт заканчивали, потом Аня в семейную жизнь окунулась. У меня тоже свои приключения начались. – Она улыбнулась, вспомнив свою молодость. – Не скажу, что мы совсем не общались. Приветы передавали через Надежду Константиновну. И вот по тому, как она выглядела, по каким-то отдельным фразам, интонациям… Ну, знаете, как это бывает? Я поняла, что у Ани что-то не клеится. Я тогда даже не особенно на это внимание обратила. Да и некогда, честно говоря, было, я тогда сама в Питер подалась, в Академию Репина. Так что дома бывала редко. Помню, приехала на каникулы, думаю, дай Аньку после работы встречу. Так я ее не узнала.

– Почему? Она так изменилась? – спросила я.

– Не то слово, Танечка! – заохала женщина. – Анька же всегда красавица была. Такая настоящая тургеневская девушка. Волосы до пояса, блондинка, глаза огромные голубые, лицо открытое такое, иконописное. А тут смотрит на меня старушка в очках этих тяжеленных. С челкой этой сальной, серая вся какая-то и тощая. Череп кожей обтянут. Знаете, морщины возле рта, как у голодающих. Стоит такой крепыш Освенцима и говорит, что погулять со мной не может, Сереже ужин нужно готовить. Я ей что-то отвечаю, мол, давай хоть до дома провожу, столько времени не виделись все-таки. А она мне все одно про своего Сережу талдычит.

– И после этого вы еще виделись с ней?

– Какое там! – разочарованно сказала Марина Ивановна. – Сначала обижалась, само собой, потом слухи эти нехорошие про Минца стали доходить. А когда я в Тарасов вернулась, как раз после похорон Сергея, Аню я уже не застала в городе. Я сейчас понимаю, сколько она всего натерпелась. Если вы ее найдете, пожалуйста, передавайте ей от меня привет. Я ее до сих пор очень тепло вспоминаю. Надеюсь, она счастлива.

Марина Ивановна улыбалась, вспоминая подругу. Откинулась на спинку дивана и обвела комнату взглядом.

– Что скажете, Танечка, – сказала она хитро, – как вам наша Погореловка?

– Очень уютно, – совершенно искренне ответила я.

– Вы замужем? Вас сопровождает очень красивый мужчина.

– Я не замужем, – отчего-то смутившись, сказала я.