Поседевшая юность

— Ну… мало ли? — на всякий случай поосторожничал Денис.

— Военная тайна, да? — усмехнулась девушка.

— Да нет. Вот на окопы хочу… А там, может, и на фронт попаду.

Его откровенность была оценена.

— Знаешь, я уже два раза ходила в райком, просилась медсестрой…

— И что?

— Отказали. Нужны квалифицированные медсестры. Поступайте, говорят, в медучилище.

— А ты?

— Уже подала заявление. Только бы приняли… Ладно, пойдем, провожу до райкома. Тебя как звать?

— Денис Чулков.

— А я — Галя Лаврова.

Они свернули за угол и пошли вверх по Тверскому бульвару.

Денис жадно глазел по сторонам. Сейчас днем было особенно заметно, что Москва переполнена военными.

Все озабочены, у всех суровые лица, все отчаянно спешат. И куда ни взглянешь, всюду напоминания о войне. Стекла перекрещены полосками бумаги. Перед широкими витринами — сложенные штабелями мешки с песком. Ежи из рельсов, надолбы, колючая проволока… И патрули… патрули… Военные, милицейские, в гражданской одежде с красными повязками на рукавах. Пешие, конные… Серые шинели и фуфайки защитного цвета — самая распространенная одежда.

У подъезда райкома Галя сказала, что подождет Дениса.

— Ну что вы! — совсем смутился Денис. — И зачем? Вдруг там долго?.

Подумал: «Странная девчонка. Доверчивая какая-то…» Пожал плечами:

— Ладно, ждите, коли времени не жалко.

В коридоре райкома на полу бумага, окурки, табачным дымом, казалось, пропитались стены. Чуть почище было в приемной первого секретаря.

Мальчишки и девчонки, чуть постарше Чулкова, спорили и обсуждали одно: где сейчас немец? Часто назывались Малоярославец и какая-то Медынь. Особенно сцепились двое. Белобрысый парень с рассыпавшимися волосами доказывал, что фашисты дошли до Малоярославца, а его приятель, черный и курчавый как молодой барашек, исступленно вопил: «Врешь, все ты врешь! Этого не может быть! Панические слухи! Ты жертва вражеской пропаганды!!!»

— Да заткнись ты! — оборвал «барашка» неразговорчивый крепыш со злыми узкими глазами.

Девушка — секретарша со сросшимися бровями — они были черные, очень широкие и оттого казались приклеенными — то и дело отрывалась от телефонной трубки:

— Тихо вы! Ни черта же не слышу… — и в трубку. — Говорите громче. Кого? Да не может, не может она! — И опять слушала. Наконец не выдержала, прикрикнула на присутствовавших в приемной. — Я вас повыгоняю всех!!! — И тем же тоном — в трубку: — К военному комиссару района. Все!!!

На Дениса она глянула покрасневшими от недосыпания глазами.

— Почему обязательно к первому?

— Я не москвич, — смутившись, тихо сказал Чулков.

— То есть как? Зачем тогда к Хохловской?

— По личному делу.

— Ах, по личному!.. А ну покажи комсомольский билет.

Денис полез во внутренний карман куртки, отстегнул булавку и, не зная куда ее положить, зажал в зубах. Секретарша раскрыла билет.

— Новодольский РК ВЛКСМ… Где же это Новодольск?

— Там же написано, — с досадой сказал Денис, недовольный ее громким голосом — на них уже обращали внимание.

Девушка дернула плечом, внимательно оглядела его.

— Ладно, жди. Вот малость схлынет — пройдешь. Видишь сколько народу?

Дверь кабинета секретаря почти не закрывалась. То входили, то выходили. По одному. По двое. Целыми группами. Каждого из входящих бровастая девушка цепко ощупывала глазами. Кое-кому она решительно преграждала путь, а то и выпроваживала из приемной. Было впечатление, что если бы дело дошло до кулаков, девушка не задумываясь пустила бы их в ход.

Подождав часа полтора, Денис вошел в кабинет секретаря. За небольшим канцелярским столиком, накрытым зеленым сукном и заваленным бумагами, в мягком плетеном креслице сидела девушка с короткой стрижкой. Волосы соломенного цвета вились крупными кольцами. Глаза черные, с приподнятыми к вискам углами век. Взгляд казался пристальным, въедливым.

«Насмехаться начнет», — решил Денис и вздохнул.

— Садись, — секретарь повелительным кивком указала на стул. — Слушаю.

— Хочу, товарищ секретарь, хотя бы чем-нибудь… — Денис проглотил слюну и тихо закончил давно заготовленную фразу: — быть полезным фронту.

— Иди и учись как следует — это самое полезное, что ты можешь сделать для фронта, — решительно прозвучало в ответ.

Денис протянул комсомольский билет и справку.

Секретарь пробежала оправку, подняла на него вопросительный взгляд. В нескольких славах он рассказал, как попал в Москву.

— Вот так история!

— Товарищ секретарь! Но ведь строят много разных дотов, дзотов. Я и с лопатой, и с топором… В деревне родился, не белоручка. Все приходилось делать.

— Значит, хочешь помочь Москве? Что ж, коли приехал, не сидеть же тебе без дела… Дело найдем. — Говоря это, секретарь сняла телефонную трубку, набрала номер. Попросила какого-то лейтенанта Кукуева. — Слушай… Это Хохловская. Понимаешь, тут парень у меня сидит. Приехал к тетке издалека, хочет поработать. Не послать ли его на оборонительные? — Она слушала, кивала головой, затем быстро проговорила: — Хорошо! Сейчас подойдет.

Денис сидел ни жив, ни мертв. Неужто?! Хохловская что-то набросала на клочке бумаги и, вложив записку в комсомольский билет, вручила ему.