Поседевшая юность

— Ну попадись ты нам, насыплем махры под хвост, — грозились они, а другие, слушая их, хохотали.

А Чулков был счастлив. Ему нравилась эта мирно гудящая полуторка, катившаяся с двадцатью такими же автомашинами в сторону фронта, в район строящейся оборонительной полосы.

Местонахождение ее знал один Сидоров, но он помалкивал, потому что это была военная тайна.

Денис глазел в густо-синее звездное небо. Если чуть прищурить глаза, лучики от звезд становились длинными и колючими.

Вдруг впереди, чуть правее дороги вспыхнуло множество прожекторов. Столбоподобные лучи их озарили черное небо. Стало так светло, что хоть газету читай.

— Свернуть к опушке! Укрыться под деревьями! — послышалась команда из передних машин.

Полуторка остановилась, потом проползла еще метров пять и, натруженно взревев, преодолела кювет. Прошла до опушки тянувшегося вдоль дороги леса и остановилась. Шофер выключил, мотор, стало тихо. И тогда все услышали далеко на западе слитный гул. Летели вражеские бомбардировщики.

— На Москву идут, — сказал кто-то.

Один за другим попадали в свет прожекторов немецкие самолеты, и сразу же сотни зениток открывали по ним огонь. Самолеты метались в небе, но не так-то просто уйти от прожекторных лучей в спасительную темноту. На головы зенитчиков посыпались бомбы, ударили сверху пулеметы. Горизонт запылал от кроваво-багровых всполохов.

Первый самолет упал далеко от опушки леса. И все же грохот взрыва был такой, что зазвенели стекла в машине. В небе вспыхнул еще один бомбардировщик. Он шел полого к земле. Денису казалось — прямо на него.

Из кабины полуторки, что стояла рядом, выскочил человек и что-то закричал, показывая на лес. Раздался душераздирающий свист. Денис упал вниз лицом на лопаты и ломы. Что-то оглушительно треснуло, лопаты и ломы под Денисом подскочили, его подбросило в воздух, затем непонятным образом перевернуло, и он упал на землю, чем-то больно ударило в плечо. Открыл глаза и увидел, что пола его шинели горит. Обожгло затылок. Денис поднялся на четвереньки и пополз прочь от разбитой пылавшей машины. Кто-то схватил ого в охапку и стал катать по земле.

Огонь потушили. Дениса трясло, вместо слов с языка слетали невнятные звуки. Тот, кто катал его по земле, что-то крикнул и рывком поставил на ноги.

Голос Ивана Захаровича Сидорова раздался у самого уха.

— Опомнился, что ли?

Денис клещом вцепился в «бога и воинского начальника»:

— Не отсылайте! Я привыкну!..

— К этому, брат, никто не привыкает. Страшно было? Ну, ничего. Ты, главное, не поддавайся ему, страху-то. Тут весь ключ дела.

— Я не поддаюсь…

— Вот и молодец!

Разрывы зенитных снарядов начали удаляться к западу, становились глуше и глуше. Потом один за другим погасли прожектора.

Три грузовика были повреждены близким взрывом бомбардировщика. Погибло два водителя. Кое-кто из команды Сидорова получили сильные ушибы.

Погибших похоронили тут же, в лесу. Рыли могилы при блеклом свете карманных фонариков.

— Прощайте, дорогие товарищи. Вы сделали для Родины все, что было в ваших силах, — с печальной торжественностью произнес Иван Захарович над могилой. — Прошу… по горсти земли…

Мягко зашуршала земля о сорванные взрывом автомобильные борта, которыми прикрыли останки погибших.

— Засыпайте.

4

В шинели, сгоревшей чуть ли не на половину, Денис сидел теперь в кабине рядом с Сидоровым.

— Будешь на особых поручениях вместо ординарца и адъютанта, — сказал тот.

Денису невдомек было, что такую должность Иван Захарович придумал с одной целью: не отпускать его от себя.

Колонна вдруг остановилась. Начальника потребовали вперед. Машина Сидорова шла третьей. Как «ординарец и адъютант» Денис, подхватив мотавшиеся полы шинели, последовал за Иваном Захаровичем.

— Вы начальник колонны? — донесся из темноты, чей-то властный голос.

— Так точно.

— Куда следуете?

— А кто вы такой?

— Вопросы задаю я. Повторяю: куда следуете?

— Не имею права говорить. Предъявите документы. Форму может надеть каждый.

Было слышно как чертыхнулся военный.

— Хорошо. С вами говорит командир полка Холенов. Вот мой документ.

Вспыхнул фонарик. Пучок света выхватил из темноты военного с тремя шпалами в петлице.

— Портрет с оригиналом сходится?

— Прошу извинить, товарищ подполковник. Вот мое предписание.

Иван Захарович протянул бумагу, на которой Чулков успел прочесть гриф «Районный комитет ВКП(б)».

Холенов прочитал и оказал с горечью:

— Поздно, Иван Захарыч. Три часа назад…

— Не может быть!

— Сведения достоверны. Дорог каждый час, товарищ Сидоров. Немедленно разгружайте машины. Любой ценой к утру вот здесь… — Военный осветил планшет. — Вот здесь между двумя оврагами должен быть противотанковый ров. Немец, конечно, пойдет в обход, но это уж наша забота! Сколько у вас людей?

— Боеспособных? То есть трудоспособных — двести тридцать один.

— Мало. Очень мало. Ладно. Подброшу людей. Надеюсь, лопаты и прочее есть?

— На пол тысячи человек.

— Винтовки в руках держали?

— Держал, но уже давно. Разве что вот мой подгоревший адъютант…

— Стреляю из всех видов стрелкового оружия! — простив Ивану Захаровичу иронический тон, отрапортовал Денис.

— Даже из пулемета?