Послания

Позеленевший бронзовый жеребёнок – талисманумолкнувшего этруска —узким косится глазом. Ненавязчивый луч солнца сквозьзанавескунапоминает, что жизнь – это тропинка в гору,только без спуска,сколько в ней плеска и придорожной пыли, и сколько блеска!Не слепит, но отчётливо греет. Алый воздушный змейнад лужайкойреет, и щербатый мальчишка за ним бежит, хохочаот избыткасчастья. Дед его на веранде, отвернувшись, млеет

с улыбкой жалкойнад потрескавшимися фотографиями, тонированнымисепией. Ниткаследует за иголкой, а та – за перебором пальцев по струнамнезаконнорождённой русской гитары, за готическим скрипомполовиц на втором этаже, когда уже поздно любоваться луннымсветом. Хорошо, уверяют, жить несъедобнымокеанским рыбамв тесной стае, на глубоководье. Бревенчатый доммоего детствапродаётся на слом. За овальным столом,под оранжевым абажуром,

сгинувшим на помойке, три или четыре тени,страшась оглядеться,пьют свой грузинский чай с эклерами. Осенний буранжёлтым и бурымпокрывает садовый участок, малину, рябину,переспелый крыжовник.Да и сам я – сходная тень, давно уже издержавшаясяв напряжённыхголосах подводной вселенной, где, испаряясьв печали тайной,на садовом столе исчезает влажный след от рюмки,от гусь-хрустальной.

«Остаётся всё меньше времени, меньше вре…»

Остаётся всё меньше времени, меньше вре…Постаревшие реки покорно, как дети, смежают веки.И облетевшие клёны (да и любые деревья) в ледяном стоятсеребре,как простодушно сказали бы в позапрошлом —да, уже позапрошлом – веке.Где же оно, вопрошаю гулко, серебро моих верныхи прежних рек?На аптечных весах, вероятно, там же, где грешниковгрозно судят.Не страшись карачуна, говаривал хитроумный грек,

вот заявится, вытрет кровь с заржавелой косы —а тебя-то уже не будет.Только будет стоять, индевея, деревянный архангелу райских врат,облицованных ониксом. В безвоздушной пустыне белеют костиалкоголиков некрещёных. Мне говорят: элегик. А я и рад.Лучше грустью, друзья мои славные, исходить, чем злостью.Лучше тихо любить-терпеть, лучше жарко шептать «прости»,выходить на балкон, вздрагивая от октябрьского холодана запястьях. Пить-выпивать, безответственные речи вести.Я, допустим, не слишком юн. Но и серафимы явно немолоды.

«На потолке известной часовни, где летучий отец протягивает могучую…»