Послания

Стыдно сказать, но в последнее время я сущим сухим листомощущаю себя, тем сильнее, что мало-помалу ясно —осыпается всякий сезонный праздник, в томчисле и победный салют небывалой частнойжизни, выдыхается, словно яблочный самогонв чайном блюдце с каёмкой, её голубая влага,и шуршит в темноте обёрточная бумагана подарке недорогом.По словам жены, я в ночи скрежещу зубами и, огрызаясьна угрозы хозяев небесных, сумрачным их рабамрассылаю в подарок сны о том, как мохнатый заяц

крепкой лапкой бьёт в игрушечный барабан.Дети мои, право слово, это проблема. Запас мой(чувств и мыслей) оскудел, а пополнять его стало опасно. Ох.По утрам, как отец покойный, я страдаю не то что астмой,но застарелым кашлем курильщика. Вдохвслед за выдохом все труднее. Подходит к штангеспившийся легковес, подымает её, роняет, всхлипнул, ушёл,затих.Так и я, дорогие мои, страшусь, что беспощадный ангелизблюет меня, морщась, из уст своих.Крепкое нынче пивко. И зима необычно сурова.Вот персонаж мой любимый, бомж без денег и крова,

раздобыл где-то баян, научиться играть сумел.В переходе подземном поёт, собирает монетки на опохмел.Мимо него бредёт человечество, нация без отечества,а над ним Христос, а под ним – могилы до самого центра земли.Сердце ещё колотится, ландышем горьким лечится,в кепке мелочь с орлом ощипанным, полтинники да рубли.Procul este, profani. В смысле – прочь, посторонние.Как для камня нет бороны, так для гибели нет иронии(всю-то ночь радела, гасила в прихожей свет),но для музыки нет предела, и смерти нет.

НОВЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

Февраль 2001 – октябрь 2003

«Говорят, что время – река. Тогда человек – ручей…»

Говорят, что время – река. Тогда человек – ручей,что уходит внезапно под почву – и нет его.Остаются сущие мелочи, вроде ключейзапропастившихся, не говоря уж оизгрызенной трубке, очках, разговорах о воскрешенииЛазаря (квалифицирующемся как бред,нарушающий все законы физики). По чужой душебез фонаря не побродишь, а фонаря-то и нет.Говорят, что носивший музыку на рукахи губивший её, как заурядный псих,

несомненно, будет низвергнут в геенну каксоблазнивший кого-то из малых сих.А ещё говорят, что смерть – это великий взрыв.Ничего подобного. Или я ошибаюсь, ивторопях ночную молитву проговорив,даже грешник становится равен своей любви?За колючей проволокой земной тюрьмы,за поминальным столом с безносою, в многотрудныйподземельных скорбей, без ушедших мыкое-как выживаем – но как же они без нас?

«Всё ли в мире устроено справедливо?..»